Поражение Федры

Отослав Кассандру, чье горячее воодушевление выдавало отсутствие опыта, мы с Агнетой подошли к огромному, выходившему на море открытому окну. Легкий ветерок ерошил волосы, свежий воздух пах морем. Создавалась иллюзия, будто все в мире идеально. Но нас не одурачить. Мы видели, что вдалеке медленно плывет корабль. У скалы на берегу собралась толпа. Мое сердце сжалось, словно стиснутое ледяной ладонью. В комнату влетела Кассандра.

– Эгей! – закричала она.

Я кивнула ей: продолжай.

– Он покончил с собой, прыгнув со скалы.

Я молча взирала на нее. Мужчину мне не было жалко – во всяком случае, я себя в этом убеждала, – но все, чего я так усердно добивалась с самого приезда в Афины, теперь ускользало сквозь пальцы.

– Из-за чего? – выдавила я.

Виноват вестник. Мне следовало остаться.

– Из-за сына, Тесея. – Кассандра напыжилась от важности сообщения. – Тесей мертв.

Она несла какую-то чушь про белые паруса, которые означали бы, что принц жив, а корабль пришел с черными парусами – значит, принц убит. Мы развернулись к приближающемуся кораблю с трепещущими на ветру черными парусами.

– Но, – стала я рассуждать вслух, – корабль еще даже не причалил. Эгей не захотел подождать и услышать, как погиб его сын?

Мне вспомнился принц Тесей, взгляд его холодных серых глаз: оценивающий и видящий насквозь.

Говорят, нет дурака глупее старика. В то время как Эгей гордился тем, что не потерял голову ни от одной из женщин, согревавших его постель, коих было великое множество, перед своим предполагаемым наследником он стелился как мальчишка перед первой возлюбленной. Мы с Тесеем ровесники, но Эгей всегда обращался к нему «мой мальчик». Сына же Тесея, Ипполита, еще и в самом деле мальчишку – во всяком случае, юношу, – он называл «мой внук». По-моему, и то и другое казалось сомнительным, но я держала свое мнение при себе. Видела, с какой легкостью Эгей распрощался со своими старшими советниками ради «мальчика».

Ни одна из служанок не ответила на мой вопрос – и правильно, ведь я обращалась не к ним, да и их ответ ничуть не прояснил бы ситуации. Мы молча наблюдали за тем, как причалил корабль и на берег спустились его пассажиры.

Я прижалась ладонями к колонне у окна, но с вопросом меня опередила Агнета:

– Кассандра, – сказала она дрожащим голосом, – ты же сказала, его убили.

– Сказала, что слышала, – ответила та и упрямо добавила: – Паруса черные.

Спорить мы с ней не стали, но ни одна из нас не сомневалась, что шагающий по берегу высокий стройный мужчина – не кто иной, как принц Тесей, вернувшийся с Крита и, похоже, восставший из мертвых.

С корабля начали сходить потрепанные юные афиняне, которых Тесей брал с собой на Крит.

Я отошла от окна, потеряв к происходящему интерес, и тут Кассандра воскликнула:

– Кто это?

На берег осторожно ступила девушка – судя по искусно уложенным волосам, не афинянка. Ей пыталась помочь женщина постарше, но девушка сбросила ее руку.

– Невеста Тесея, – презрительно ответила я.

– Нет, – возразила Агнета. – Она годится ему в дочери. Наверное, он привез ее Ипполиту.

– Сомневаюсь, – хихикнула Кассандра. – А если так, то он зря потратился.

Я позволила себе улыбнуться. Когда меня представляли Ипполиту, он заявил, что поклоняется Артемиде, а потому мне его «всем вот этим» – он демонстративно ткнул пальцем в мою грудь – не завлечь. Будто бы я стала тратить время и силы на такого юнца, как он, когда власть надо искать совсем в другом месте.

– И все же она невеста Тесея, – повторила я уверенно, рассматривая девушку. Бледная кожа, светлый цвет волос, редкий здесь, на юге. – Более того, я могу назвать ее имя. Это моя двоюродная сестра Федра, принцесса Крита.

Кассандра в благоговении потеряла дар речи. У меня, внучки бога солнца, полно «двоюродных братьев и сестер». Как правило, это дети и внуки женщин, желавших возвыситься среди очередных пассий Зевса или Посейдона. А вот Федра действительно была моей родственницей. Наши матери – родные сестры, и бабушка по материнской линии – общая для обеих.

С вновь пробудившимся любопытством я вместе со служанками наблюдала за бредущей во дворец процессией. Тесей, получивший известие о смерти отца, шел впереди, колотя себя в грудь, крича и мучительно стеная. Возможно, он искренне горевал, не знаю. Я думала, что знала Эгея, но покинула его, дав покончить с собой.

Трибуты окружили Тесея. Юные и энергичные, они выглядели уставшими, истощенными и нуждавшимися в горячей ванне. А в самой середине, бледная и шокированная больше других, шла критская принцесса, новоиспеченная невеста Тесея.