Порядок в культуре

Заметили это мы уже все — чем больше в последнее десятилетия у нас всяческих свобод, тем очевиднее происходит нарастание нигилизма, экстремизма и апатии. Собственно эта болезнь нигилизма хорошо известна в русской культуре еще с 19 столетия. Лучшие русские умы, например, Н. Страхов понимали ее как проявление «бездарного сердца» и «разврат мысли». Примеры, я думаю, в современной культуре у всех на виду — разве не чудовищный нигилизм «бездарного сердца» толкнул молодых людей жить «За стеклом»? Разве не чудовищный нигилизм, вплоть до полного циничного отношения к своей жизни (когда не жаль ни себя, ни близких) становится источником алкоголизма, наркомании, проституции? Как два века назад, так и сейчас, нигилизм начинается с отрицания, с бунта: молодежь не принимает унижений окружающей действительности и потому бунтует, хиппует, панкует, уходит в сексуальные революции, наркокультуру и т. д. Но в этом бунте чаще всего руководит инстинкт, а нем мало сознания, и не просто сознания, а, как говорил Страхов, нет сознания «с вечными истинами», и ум превращается «в ум века сего». Всякий начинающий нигилист или начинающий радикал поклоняется идолу современности, а значит он не способен к глубокому пониманию — отсюда столь охотно «разоблачает» невежество темных «предков», родителей то есть. Нигилизм, радикализм как отрицание, неизбежно должен будет сделать и следующий шаг — начинается переориентация на поиск зла. «Зло становится необходимой пищей его души», — говорит Страхов. Нигилист, радикал, анархист будет видеть зло и в келье монаха, и в русских героях, и в кабинете мыслителя, увидит его и в детях. И тогда невинность, чистота, подвиг, героизм — все это вызывает у отрицателя подозрения, чистое становится ширмой грязи и зла. Просто потрясающе устойчивы аргументы этого типа в культуре — видеть зло, например, в учебнике «Основы православной культуры», это все тот же нигилизм, для которого «зло есть пища души». Как иначе понимать, например, неких журналистов, которые усомнились в «уникальности русских икон», а другие публично обозвали учебник Бородиной «черносотенным», «погромным», «пособием для скинхедов». Саму православную культуру правозащитники полагают «с тенденциозным, клерикальным и экстремистским смыслом», православные (кстати и мусульмане) называются парвозащитником «сторонниками средневековой ментальности». Я бы сказала, что все эти определения — типичный рацион нынешних так называемых «просвещенных людей» — просвещенных, естественно, не светом евангельским, но светом революционных костров.

Учебник «Основы православной культуры» — это как раз развертывание чистого, определенного и здорового духовного пути. Духовную трезвость — вот что дает знание православной традиции. Следовательно, человек не пойдет по пути нигилизма, ибо он всегда есть путь обмана и самообмана. Человек должен сегодня прилагать очень и очень много усилий, чтобы правильно видеть вещи в этом искаженном мире, чтобы устоять и перед развратом мысли и перед соблазном очей.

Какой школьный курс способен выработать в человеке духовную стойкость? Граждановедение Якова Соколова, начинающееся стенанием, что в ваш дом пришла беда, сына забирают в армию? Истории, в которой совершенно не разъясняется, например, представления об аскетизме как о высокой норме? Литературе, где галопом проскакивают по авторам и произведениям? Какой школьный курс дает представление о красоте, гармонии столь ясно, открыто как раздел иконографии в учебнике? Боюсь, что именно с «красотой» у нынешних детей большие проблемы: демоническая «красота» монстров из компьютерных игр, культурных клонов и прочей нечисти и нежити иноземного происхождения сегодня их окружает на каждом шагу. Но, я уверена, что самый «крутой» подросток не будет оспаривать безусловность красоты храмового зодчества. Я думаю, что научить различать, чувствовать подлинную красоту — дар Божий, красоту явленную, вечную и можно, и нужно, несмотря на то, что зло эстетически более разнообразно. Положительно-прекрасный идеал русской православной культуры не заменим ни историческим, ни социальным.