Порхай как бабочка, жаль как пчела

Да, я хотела его, не сейчас, а тогда, на кухне, когда Дима едва коснулся меня губами, никогда бы не подумала, что мята с табаком так возбуждают. Тогда я его действительно захотела, просто как мужчину, которого люблю, который всегда оставался моей мечтой, сейчас же, внутри было пусто. Он развернул меня к себе спиной, заставляя стоять на коленях, грубо надавил рукой на поясницу, чтобы опиралась на руки и, больно сжав кожу на ягодицах, вошёл в меня, сразу, до упора, вызывая неприятное болезненное чувство. Что-то его напрягало, я чувствовала, какими нерешительными были первые толчки.

– Чего такая тугая, тебя муж что, совсем не трахает? – Спросил он с издёвкой, двигаясь уже более уверенно, наращивая темп.

Его руки ослабили хватку, переместились на талию, помогая насаживать меня глубже. Сама я двигаться не могла и не хотела, чувствовала себя грязно, униженно, именно так, как он говорил обо мне. Его движения становились всё резче, всё жёстче, ударяясь бёдрами, Дима буквально вколачивался в моё тело, и если бы не его руки, то хватило бы меня ненадолго. Я чувствовала слабость, которая предательски отдавалась во всём теле, руки подгибались, перед глазами белая пелена, в горле горький ком, который не даёт вздохнуть. Вместо стонов с губ срываются редкие всхлипы, смешанные с тяжёлым дыханием. Чувства возвращаются, боль и обида накатывает, слёзы проступили на глазах и беспрепятственно скатываются по щёкам. Удар, ещё один, ещё.

– Не нравится? А как нравится, ты скажи! – Слышу я за своей спиной, его рука больно сжимает шею, он хочет посмотреть в моё лицо. – Я люблю, когда ты стонешь, когда кричишь. Милая… – Его голос… слишком ласковый, издевательски ласковый, заставляет меня сорваться.

Темп растёт, я чувствую, как его тело покрывается мелкими капельками пота, его ладони становятся горячее, а дыхание сбивается. Руки уже не удерживают, а скользят, поглаживают, я не могу больше терпеть, меня душит обида и слёз слишком много, чтобы их молча глотать, воздуха не хватает и теперь он меня слышит, я в этом практически уверена. Удары бёдер снова становятся неуверенными, редкими, но по-прежнему мощными, один за другим, пока мои руки не подкашиваются, и я не слетаю на отвратительного цвета матрац, на котором наверняка перебывали все проститутки этого города. Я уже не сдерживаю себя, надрывный крик о помощи, который заглушают мои же слёзы. Я голая, я незащищённая перед ним, сжимаюсь в клубочек, подтягивая к себе колени и мне абсолютно всё равно, что он подумает, что скажет. Я в нём не ошибалась, нет, я знала, что он такой, я это видела. И тогда, и сейчас, а так противно оттого, что моего отношения к нему это не меняет. Я завывала, пытаясь прикрыться от его взгляда руками, с криками выпуская из себя всю ту боль, которую хранила, я не нужна ему, не нужна… и сейчас очередной раз в этом убедилась. Из моей внутренней боли вырывает его тихий шёпот, он шепчет моё имя, но я не понимаю зачем.

– Алеся… – Очередной раз слышу я и чувствую на себе его горячие ладони, но они больше не впиваются в моё тело, они бережно прижимают к себе, к горячей широкой гуди. – Маленькая моя, ты меня слышишь? – Снова раздаются тихие звуки над ухом.

– Всё, всё, не плачь, я не буду больше, слышишь, я больше к тебе не прикоснусь, прости, родная, прости.

Лёгкими поцелуями он покрывает моё лицо, глаза, губы, щёки, пальцами стирает слёзы. Я не заметила, когда успела обнять его, прижимаясь как можно ближе, в поисках защиты, тепла.

– Не оставляй меня, пожалуйста, – заикаясь шепчу я, заглядывая ему в глаза. Передо мной всё расплывается, но я всё равно смотрю, я надеюсь увидеть в них ответ.

– Всё будет так, как ты скажешь…

Дима вжимает моё лицо в свою грудь, и я стараюсь втянуть в себя его запах, запомнить его. Я не понимаю, что произошло, что это, жалость?

– Дим, чья это квартира?

– Моя.

– Ты недавно в Москве?

– Три года.

– А почему ты меня не искал?

Не знаю, почему именно сейчас я затеяла этот разговор, но казалось, что это очень важно. Я сидела на его коленях, тесно прижимаясь к голому телу и просто разговаривала, но Дима разговаривать не хотел. Он со свистом выдохнул, прогоняя из себя воздух.

– А почему ты от меня ушла?

Задал он встречный вопрос, и я смолкла. Нет, конечно, я могла бы вспомнить и о его измене, либо придумать что-нибудь на ходу, но слова не получались, не хотели получаться и я молча ударилась лбом в его плечо. А он на меня даже и не смотрел, знал, что не отвечу.

– Поговорили… – Зло выдохнул Дима и с матраца подскочил, оставляя меня в одиночестве.

Когда он вышел из комнаты, стало совсем холодно, одиноко. Я подтянула свою одежду, с горькой усмешкой на лице пыталась перебрать её, вывернуть на нужную сторону, но ничего не выходило, одежда в руках путалась, пока я, отчаявшись, не бросила всё обратно на пол.

– Уходишь?

От его такого ровного безразличного голоса меня передёрнуло. От его взгляда хотелось укрыться, и я с сожалением взглянула на сгрузившуюся в общую кучу горстку ткани. Ничего не сказав, Дима сам подошёл и ловко всё разобрал, протягивая мне уверенным движением.