Порхающая душа

После хмеля всегда бывает похмелье.
Любовь твою — пью, как волшебное зелье.
Душа в бреду. Тело в огне.
Я твоя. Ты весь во мне.
Твои ласки горят на мне рубинным ожерельем —
Ты — мой хмель! Кто будет похмельем?

У меня «порхающая душа», — объясняет эту психологию поэтесса: «Я люблю тебя одного, но у меня порхающая душа!»

Дело вовсе не в грубости поэтических переживаний данной поэтессы. У Лидии Лесной нельзя отрицать дарования, и если бы не корявая, антимузыкальная и капризная манера — ее стихи имели бы все права на внимание.

Но чем очевиднее дарование, — тем ярче жуткая картинка обреченной, ультрасовременной женской души, развернутая поэтессой:

Как скучно без цветов! Как скучно без вина!
Как скучно без людей, смешно влюбленных!
С тоской мечтаю я о веках, опаленных
Ночами, пролетавшими без сна.
Угарный яркий зал, колючее вино —
И скрипка черного Гулеско!
Мишурной цепи этой я звено,
Я — луч искусственного блеска.

— Все любят землю, а мы паркет, — говорит поэтесса. Кто эти все? В наши дни — увы! — все любят именно плоский паркет. Это гораздо легче, общедоступнее, чем любовь к темной, таинственной, сырой земле.

На «конкурсе изломов» поэтесса мечтает взять «первый приз». Но эта мечта не имеет для себя оснований ни малейших. Разве это, современнейшее танго, вместо любви — признак сложности натуры? Напротив. Поразительно упрощено, до крайности примитивно все в этих будто бы поэтических переживаниях:

— Давайте сочиним (!) любовь из флирта, — предлагает поэтесса…

Нет, не спрашивай меня ты, чем он мил.
Знаю: ласковый, меня он утомил,
Заласкал — и я усталая лежу,
Никому о тайне сладкой не скажу,
Я совсем теперь не думаю о том,
Чей он раньше был и будет чей потом,
Я не знаю, чем он дорог мне и мил —
Знаю: сладостно меня он утомил.

Утомил и утомил, вот и вся несложная механика. И если для картины нужен фон, то выступает, конечно, — «паркет», а не «земля», крикливый кабак, а не загадочно-величавая природа:

Играют танго — горячий и сладкий,
Как милый взгляд, который я ловлю украдкой.
Пьем Capri. Потом Brambino.
Твои губы — темные рубины.
Глаза — золотые меды.
Как же можно говорить, что у Альберта скучно, а весело в Villa Rode?!

Трагически-безнадежной кажется изолгавшаяся, «меченная на мелочь душа женщины в книге «Аллеи причуд».

Вся внешняя, она, как ресторанные зеркала, светит не своим, а только отраженным светом:

Мне надо, чтоб меня любили
Для того, чтоб я расцвести могла.
Я увядаю, если меня забыли,
Я воскресаю, когда я желанна и мила.

«Я на подоконнике сижу силуэтом», — говорит о себе поэтесса. — Какой странный способ сидеть! — не может не задуматься читатель. И правда: «силуэт» может быть виден только со стороны. До чего нужно все время любоваться собой, чтобы оценить свой собственный силуэт!

Вовсе не дело поэта «учить» нас, как надо жить. Поэт рассказывает о себе, проявляет себя, — и все тут. И Лидия Лесная сумела рассказать правду.

Женщина современности, если судить о ее психологии по стихам Лидии Лесной, — только и знает, что погоню за впечатлениями:

Иногда она была жгучей и страстной,
Иногда — холодной и властной —
И потому она любила то смуглого юношу с сильным телом,
То мечтала о мальчике — золотом и белом.
…Кто может сказать — чистая она или грязная?
Она — разная.

Ах, мы знали совсем иную женщину в произведениях наших поэтов и писателей. Не только тургеневские девушки, или Наташа и Кити у Толстого были иными. И «Незнакомка» Ал. Блока сумела же сохранить в ресторанной обстановке тайну очарования своего.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука…

Лидия Лесная зло высмеивает в своих стихах «милых дев» прошлого:

ТЕПЕРЬ