Порочная королева. Роман о Екатерине Говард

– Ну я впервые об этом слышу, – ответил Том, глядя на нее своими прекрасными глазами. – Прямо сейчас он занят завершением укреплений в Кале и Гине. Помнишь, когда он хотел избавиться от леди Анны, то ни о чем другом не говорил. Это сплетни, Кэтрин. Не обращай на них внимания.

– Не буду, – ответила она, заметив, что он назвал ее по имени, а не как полагалось в соответствии с титулом. – Благодарю тебя. Ты успокоил мой разум. Только почему же его милость отказывается от встреч со мной…

– Он не хочет, чтобы ты видела, как он ослаб. Перед тобой он желает представать всесильным, истинным воплощением мужественности. Я уверен, это единственная причина. Все знают, что он без ума от тебя. На него сейчас действительно больно смотреть.

Глаза их встретились. Том явно не утратил чувств к ней. Последовала долгая пауза.

Екатерина первая отвела взгляд.

– Я уверена, Бесс Харвей помогла тебе забыть, что я когда-то имела для тебя значение, – сказала она.

– А что мне было делать? – спросил Том. – Жить монахом?

– Нет. – Она вздохнула. – Я ни в коем случае не упрекаю тебя. Но теперь между нами не может быть ничего.

– Я это прекрасно понимаю, – с горечью произнес Том.

– Мне нужно идти. Никто не должен видеть нас разговаривающими наедине. Благодарю за утешительные слова, теперь мне гораздо лучше. Мы должны молиться, чтобы король поскорее поправился.

Екатерина отвернулась от него и вышла из церкви.

Она понимала, что не успокоится окончательно, пока не увидится и не поговорит с Генрихом, и очень обрадовалась, когда через два дня он наконец прислал ей записку с приглашением отобедать с ним.

Изабель пришла помочь ей одеться, вид у нее был встревоженный.

– Мадам, вы помните, что наш брат Джон обвинен в тайном сговоре с кардиналом Поулом?

– Да, помню.

Джон Ли до сих пор сидел в Тауэре, и Екатерина ощутила чувство вины: она так и не добилась его освобождения.

– Мать кардинала, леди Солсбери, томится в Тауэре уже больше двух лет, – продолжила Изабель. – Говорят, ее держат в холодной камере без теплой одежды, а на улице сейчас мороз. Она пожилая женщина, и мне невыносима мысль о ее страданиях. Ты поговоришь о ней и о Джоне с его величеством?

– Конечно поговорю, – согласилась Екатерина, содрогаясь от мысли о печальной участи леди Солсбери. – Я сделаю для них все, что смогу, когда настанет подходящий момент.

Прибыв в личные покои Генриха в сопровождении одной только Анны Бассет, она застала супруга за столом у очага; его больная нога была накрыта куском дамаста.

– Садитесь, Кэтрин, – предложил ей король.

Она вгляделась в его лицо, ища малейшие признаки неудовольствия, но ничего не увидела и сказала:

– Как я рада видеть, что вам лучше! Я соскучилась по вам.

– Комната больного не место для юной леди, – ответил ей Генрих. – Вы ничего не могли сделать, и боюсь, я был очень резок со своими врачами. Так всегда, когда у меня разболится нога. Слава Богу, аппетит вернулся ко мне! Попробуйте эту форель, она превосходна.

Он положил ей кусок на тарелку. Екатерина испытала такое облегчение, что едва не расплакалась.

– Что тревожит вас, дорогая? – заботливо спросил Генрих.

– О, Генрих, я так беспокоилась, – призналась она. – Я слышала, будто вы устали от меня.

– Кто болтал такие глупости? – нахмурился Генрих.

– Не знаю. Я услышала разговор в нефе, когда молилась на своей скамье в капелле.

– Проклятье, они подбирают крошку и называют ее караваем! Дорогая, вы не должны верить таким вещам или искать правду в слухах.

Екатерина размякла от облегчения. Она надеялась, что Анна Бассет передаст слова короля дамам, которые сплетничали.

– Больше не буду доверять никаким слухам, – сказала она, расцветая. – Но огорчило меня и еще кое-что. Я слышала, старая леди Солсбери находится в Тауэре в ужасных условиях, в неподобающей одежде и без тепла в эту холодную погоду.

Улыбка сошла с лица Генриха. Екатерина пожалела, что завела речь об этом.

– Она изменница! – рявкнул король. – Ей повезло, что я оставил ее в живых.

– Простите меня, – взмолилась она, испугавшись такой перемены его настроения. – Я не знаю, в чем ее вина, но уверена, вы наказали ее справедливо. Однако Господь учит нас помогать узникам, и меня тронуло ее бедственное положение, потому что она пожилая леди.

– У вас доброе сердце, дорогая, – вздохнул Генрих, – но в данном случае ваши симпатии обращены не на того человека. Леди Солсбери – моя кузина и имеет сомнительные притязания на престол. Несколько лет назад ее сын, кардинал Поул, написал против меня изменнический трактат и теперь живет изгнанником в Италии. Вскоре после этого его братья-сотоварищи замыслили убить меня. Я казнил их, а остальных членов семьи заточил в Тауэр.

– Леди Солсбери была причастна к заговору?

Генрих снова наполнил свой кубок: