Порочная луна

Честно говоря, наверное, трудно не выглядеть нелепо, учитывая, как они сейчас подпрыгивают. Эти идиоты не додумались дать мне лифчик, а мой, скорее всего, до сих пор валяется на полу в ванной дальше по коридору. После душа мне выдали простую белую футболку и пару черных боксеров, ни то, ни другое мне не подошло. Большая рубашка сидит на мне как платье, доходя до середины бедра, и мне пришлось с полдюжины раз закрутить пояс боксеров, чтобы они плотно сидели на бедрах. Почти уверена, что одежда принадлежит Кэму. Она пахнет им.

Не то чтобы я слишком часто нюхала эту футболку или что-то в этом роде.

Мне пришлось проявить творческий подход к своему наряду, когда я решила, что собираюсь заняться круговой тренировкой, поэтому я подвернула подол футболки и плотно закрепила его вокруг груди, чтобы не выпячивать грудь. Ладно, может быть, я немного преувеличиваю, но они достаточно большие, чтобы чрезмерно подпрыгивать, и если судить по его напряженному взгляду, то надзиратель определенно заметил.

Как будто внезапно осознав, что он пялится, он намеренно отводит взгляд, запуская пальцы в свои темные вьющиеся волосы и направляясь к моей камере. Я просто продолжаю прыгать, как будто его здесь вообще нет. Как будто я не только что застала его разглядывающим мою стойку.

Он поигрывает ключами в руке, подходя к двери моей камеры, вставляет один в замок и замирает, прежде чем повернуть его. Я замечаю, как он разглядывает поднос на земле, хмурится, прежде чем поднять глаза и встретиться со мной взглядом.

— Ты съела не всю свою еду, — бормочет он, между его бровями образуется небольшая складка, и выражение его лица становится жестче.

Думаю, это подтверждает, что я была права насчет крекеров.

— Пытаюсь сократить потребление углеводов, — легкомысленно отвечаю я, хотя это выходит с придыханием и высокопарно, поскольку я все еще не приостановила свои прыжки.

Челюсть Кэма сжимается, мускулы на ней напрягаются. Он долго задумчиво смотрит на меня, как будто пытается что-то придумать, но потом просто с хмурым видом качает головой.

— Заканчивай есть, и я отведу тебя в душ.

Я перестаю прыгать, тяжело дышу и поднимаю руку, чтобы вытереть пот со лба.

— Просто умираешь от желания снова увидеть меня обнаженной, да? — я усмехаюсь.

Его глаза темнеют.

— Не льсти себе, звереныш.

Поворачивая ключ в замке, он толкает дверь камеры, а я закатываю глаза и фыркаю от смеха.

— Пожалуйста. Ты хочешь меня так сильно, что даже не можешь этого вынести.

Я ожидаю, что он бросит какой-нибудь ехидный ответ, но вместо этого он застает меня врасплох, входя в мою камеру и направляясь ко мне с хищным блеском в глазах. Я настолько ошеломлена его подходом, что у меня даже нет времени осознать происходящее, прежде чем он прижимает меня спиной к задней стене, прижимая к ней своим массивным телом и крепко прижимая татуированное предплечье к моему горлу.

— Ты не могла ошибаться сильнее, и все же ты здесь, снова набрасываешься на меня, — рычит он, низкий, хрипловатый тон его голоса вызывает у меня приятную дрожь. — Можешь ли ты быть в еще большем отчаянии?

Моя киска — чертова предательница, потому что каким бы ненавистным ни был этот мужчина — как бы сильно я ни ненавидела его и все, за что он выступает, — у сучки хватает наглости намокать в ответ на этот его сексуальный голос и тяжесть его твердого тела, прижатого к моему. И серьезно, какого черта от него так чертовски вкусно пахнет? Может быть, это просто потому, что он чистый, а мне позарез нужен еще один душ. Да, именно так.

Я снова закатываю глаза, изо всех сил стараясь казаться равнодушной к нему, и облизываю губы языком. Я даже не удивляюсь, когда его пылающий взгляд опускается на мой рот, прежде чем снова встретиться с моим.

— Скажи мне, Луна, твой Альфа-партнер знает, какая ты шлюха? — насмешливо спрашивает он.

В ответ я смеюсь в его глупо великолепное лицо. Я ничего не могу с собой поделать; этот придурок действительно думает, что я замужем за своим братом.

В его глазах вспыхивает гнев, и он сильнее прижимает предплечье к моему горлу.

— Что тут смешного?

— Ты видел меня голой! По-твоему, я похожа на меченую? — я хихикаю.

Он в замешательстве хмурит брови, его крепкая хватка ослабевает.

— Меченая?

Я пользуюсь его секундным замешательством, упираясь ладонями ему в грудь и сильно отталкивая его.

— Да, тупица. Когда волки-оборотни спариваются, они отмечают друг друга. Они исключили это из вашего руководства «Охота на оборотней для чайников»?

Он делает угрожающий шаг ко мне, но я быстро реагирую и отскакиваю в сторону, понимая, что это отличная возможность убраться подальше. Дверь камеры широко открыта, так что большая задница Кэма — единственное, что сейчас стоит между мной и свободой.