Порочная невинность

– Что значит, зачем? Вчера, одетая в один халат и тапочки, ты уехала из дома с незнакомым мужиком, ночевала непонятно где… И спрашиваешь зачем? Ничего у тебя не ёкает? Совесть, там, например?

Я упрямо нахмурилась.

– Никуда я не поеду. Пока Дениса не увижу – никуда не поеду.

– Он, может, к ночи только освободится. Потому, что мало бумажки подписать, надо всё сто раз перепроверить, чтобы в этот раз наверняка… – Осёкся, покачал головой: – Ну вот что ты… Говорю же, удача – барышня капризная. Плохая примета о делах поминать, пока они в процессе.

– Пфф! Взрослый дяденька, а в приметы верите!

– Так, ты знаешь что, взрослый дяденька… Про мать свою лучше подумай – ей каково? Сейчас в милицию пойдёт, ещё чего доброго – фоторобот мой составят и что? Зачем мне это?

– Не составят. А заявление вообще только через три дня принимают.

– Хех! Грамотейка. Я как отец троих детей тебе заявляю, что ты сейчас едешь домой. А Денис и сам тебя найдёт, если надо будет. И вообще, это моя берлога, здесь один единственный диван и тот, если ты заметила, не раскладывается. А я уже третьи сутки не сплю.

– Не поеду я. Идите сейчас спите, а я пока тесто замешу, фарш доделаю. Хотите, даже пельменей налеплю? Ну пожалуйста!

– Нет. Даже не проси. У тебя там мать с ума с ходит.

– Вовремя вы вспомнили, ага… – надувшись, буркнула я. – Вчера, когда на криминал меня посылали, почему-то не думали об этом…

Он поднял на меня задумчивый льдистый вгляд, и я, схватив пакет, вскочила с табурета:

– Вы как хотите, а я никуда не поеду!

Заперлась в ванной, уставилась на себя в зеркало – ну мышь! Глаза припухшие, губы обветренные, волосы грязные, лохматые. На лбу пока ещё не вылез, но уже заметно болит будущий прыщ, вечная моя беда при переохлаждении. Распаковала зубную щётку, вспенила пасту… И вдруг вспомнила! Каждый день, во время утренней чистки зубов я пью противозачаточные таблетки! А сейчас уже два часа дня… Да и таблетки-то дома остались!

Суетливо вымыла голову, залетела на кухню:

– Мне надо домой! Срочно!

Медведь только руками развёл, хотел что-то сказать, но я его опередила.

– Только при условии, что туда и обратно! Я говорю маме, что у меня всё нормально, собираю вещи, и мы возвращаемся.

– Условия ставишь? Хм… – Он насмешливо дёрнул бровями и сгрёб с доски последнюю порцию мелко изрубленного мяса. – Слушай, а с чего ты вообще взяла, что Денис сюда приедет? У него вообще-то своя нора имеется.

– Михаил Потапьевич, ну пожалуйста. Ну хотя бы часов до десяти вечера, а? А потом, если Денис не появится, я обещаю – уеду домой. Пожалуйста!

***

Ни матери, ни Толика дома не отказалось. Ключ – как всегда в щели за плинтусом.

Не запивая, проглотила таблетку, пробежалась глазами по инструкции: «…если вы пропустили очередной приём дольше, чем на… примите, как только вспомнили… следующие сутки – применяйте дополнительные методы защиты…» Отлично!

Собрала свои самые лучшие шмотки, бельё, косметику. На всякий случай кинула учебники на понедельник и библиотечные книжки. Оглядела комнату: какая-то она махонькая, словно я вдруг разом стала взрослой тётей залезшей в детский уголк… Немного грустно. И тут же тревожное чувство в груди, побуждающее бежать отсюда без оглядки, словно любая секунда задержки могла бы обернуться очередными долгими годами. Ой, Боже, только не это!

Взяла листочек, написала, что-то вроде «У меня всё хорошо, я переехала»… Задумалась. Переехала? Хм… Самонадеянно. Если учесть, что могу вернуться уже сегодня после десяти вечера. А если и не сегодня, то завтра-послезавтра, после дежурного: «Будет время, я тебя найду».

Скомкала лист, взяла новый. «Мам, привет! У меня всё хорошо, не переживай. На днях зайду, всё расскажу» Можно было бы дописать – живите с Толиком долго и счастливо, но и так сойдёт.

Когда закрывала за собой дверь, из соседней комнаты выплыла тётя Зина с бутылью в руках. Вытаращила на меня глаза, деловито приосанилась.

– О, заявилась! А я ведь Танюхе так и сказала – наблядуется и вернётся, никуда не денется. Ты чё ж так? Кто ж так делает, Люд?

– Тёть Зин, не лезли бы вы куда вас не просят!

– Не просят? – она, кажется, аж подпрыгнула. Сивуха тяжело булькнула в бутыли, обдавая стенки непонятными, отвратного вида ошмётками жмыха. – Да я вчера весь свой Корвалол матери твоей споила! А сегодня с утра кто, думаешь, в милицию с ней ходил?

– Куда?!

– Ага! Ты чё ж, думаешь, вильнула хвостом и свободна? А мать как же? Её ж чуть сердечный приступ не накрыл! Она ж ревела чуть не до утра, всей общагой её отхаживали!

– Чего-о-о? – я невольно заозиралась. В коридорах никого кроме нас не было, но зная слышимость и охочесть местных до сенсаций… – Серьёзно, что ли?

– А то! Ну к, пошли со мной!

Завела меня в кухню, прикрыла дверь. Встала – руки в бока, смерила строгим взглядом.