Порочная страсть

Ей удалось выдавить жалкое подобие улыбки, и, взглянув на Майкла, не вполне понимая, стыдиться или гордиться собой, сестра Лангтри пыталась найти в его лице подсказку, которая придала бы ей уверенности, но оно было совершенно бесстрастным и отчужденным, и только потемневшие глаза с расширенными зрачками выдавали глубокое внутреннее волнение, причиной которого вполне мог быть и Люс.

Картежники с радостью прервали игру при виде чайника – все уже давно дожидались этой минуты. Люса не было ни в палате, ни на веранде.

– Чем больше потею, тем больше чая пью. – Нил залпом осушил кружку и протянул ее за добавкой.

– Пора принять солевую таблетку, друг мой, – сказала сестра Лангтри, стараясь взять верный тон, придать голосу обычную жизнерадостность и невозмутимость.

Нил окинул ее быстрым взглядом, остальные тоже повернули к ней головы.

– Что-то случилось, сестра? – с тревогой спросил Наггет.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Небольшой конфликт с Люсом. Кстати, где он?

– Кажется, ушел в сторону пляжа.

– В первой половине дня? Весьма странно.

Наггет ухмыльнулся, показав длинные, выступающие вперед резцы, отчего его сходство с грызуном только усилилось.

– А разве я сказал, что он собрался поплавать? Да и на какой пляж отправился, тоже не говорил. Люс просто пошел прогуляться, и если по пути вдруг случайно встретит симпатичную девушку, просто остановится с ней поболтать, только и всего.

Майкл шумно вздохнул и улыбнулся сестре Лангтри, словно хотел сказать: «Видите, я же говорил, что волноваться не о чем», – откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. На груди его вздулись мощные мышцы, примятые волосы под мышками блестели от пота.

Сестра Лангтри опять почувствовала, как щеки заливает краска, и ей пришлось приложить усилие, чтобы поставить чашку на блюдце, не пролив ни капли. Это просто смешно! Взрослая, умудренная опытом женщина, а ведет себя как школьница!

Нил настороженно выпрямился, протянул руку и ободряюще сжал ее ладонь.

– Ну-ну, успокойтесь! Что с вами, сестра? Вас лихорадит?

Ей удалось подняться, не пошатнувшись.

– Да, наверное. Вы справитесь, если я уйду сегодня пораньше? Или попросить старшую медсестру подыскать мне замену?

Нил пошел проводить ее, а остальные, включая Майкла, остались сидеть за столом, не скрывая тревоги.

– Не надо никого присылать, мы справимся, – заверил ее Нил и предложил: – Может, мне проводить вас до сестринского общежития?

– Нет-нет, не нужно: это всего лишь легкое недомогание. Наверное, дело в погоде: уж очень высокая влажность и душно. Мне нужно немного полежать, и я сразу почувствую себя лучше. – Онор отодвинула ширму из пивных крышек и улыбнулась Нилу. – Увидимся вечером.

– Только если вам станет лучше, сестра. А лучше отдохните, но никого не присылайте вместо себя, пожалуйста. Здесь спокойно и тихо как в могиле.

Глава 3

Сестра Лангтри занимала одну из десяти одинаковых комнатушек, вытянувшихся в цепочку друг за другом. В длинном шатком строении, обнесенном широкой верандой. Типичное для базы номер пятнадцать, оно стояло на сваях, и от земли его отделяло десять футов. Последние четыре месяца сестра Лангтри была единственной обитательницей барака, что говорило не столько о ее нелюдимости, сколько о естественном стремлении зрелой женщины к уединению. С тех пор как в 1940 году поступила на военную службу, ей приходилось делить жилье с другими медсестрами: в полевых госпиталях, на эвакуационных пунктах они размещались вчетвером в крошечной палатке. Когда Онор Лангтри впервые попала на пятнадцатую базу, это место показалось ей раем земным, хотя в той самой комнате, которую она занимала теперь одна, ее поселили вдвоем с соседкой, а вытянутый барак, битком набитый женщинами, гудел словно растревоженный улей. Неудивительно, что, когда медсестер на базе поубавилось, те, что остались, предпочли жить как можно дальше друг от друга и наслаждаться одиночеством, которое так долго было для них недоступной роскошью.

Войдя в комнату, сестра Лангтри направилась к бюро, выдвинула верхний ящик и достала пузырек с нембуталом. На крышке бюро стоял графин с кипяченой водой, накрытый дешевым стеклянным стаканом. Она запила таблетку и посмотрела в изъеденное пятнами зеркало. На нее смотрели пустые глаза, обведенные темными кругами. Увиденное ужаснуло Онор, и она приказала себе ни о чем не думать, а ждать, когда подействует снотворное.

С легкостью, что дается опытом, она нащупала и выдернула из влажных от пота волос две длинные заколки, удерживавшие на голове жесткий от крахмала сестринский платок. Присев на край постели, Онор сняла ботинки, аккуратно поставила рядом с кроватью, затем поднялась и полностью разделась.