Порочная страсть

Конечно, Нил был прав: в ней произошла перемена, причиной которой – Майкл, и это пагубно сказалось на всех. Как глупо, что она не поняла этого раньше: ее предчувствие беды не имело отношения ни к отделению, ни к пациентам. Корень зла в ней самой. Это должно прекратиться, и немедленно, пока она не сошла с ума и не стала такой же безумной, как все остальные, кто побывал в «Иксе». И что ей теперь делать, куда идти? Куда, господи, куда?

На половицах в углу, где она когда-то пролила последние остатки жидкости для розжига, темнело пятно. Онор вспомнила о нем, когда бессмысленный взгляд скользнул по полу. Ей давно хотелось его отмыть, но все руки не доходили.

Сестра Лангтри принесла ведро с тряпкой, опустилась на колени и принялась тереть половицы. Вскоре пятно исчезло, но половицы так побелели, что по сравнению с ними остальной пол казался теперь грязным, и сестра продолжила отмывать одну доску за другой. Лишь когда весь пол засиял свежей белизной, Онор остановилась. Это помогло, подействовало не хуже нембутала. Ей стало легче, и вдобавок она так устала, что смогла заснуть.

Глава 6

– Говорю вам, с ней творится что-то неладное! – настойчиво повторил Наггет и, надсадно прокашлявшись, с поразительной точностью сплюнул мокроту на ствол пальмы за плечом Мэта. – О боже, мне плохо!.

Все шестеро обитателей барака кружком сидели на корточках на песчаном берегу, совершенно голые, и их неподвижные загорелые фигуры издалека можно было принять за кольцо, выложенное из высоких бурых камней, – остатки древнего святилища или следы ритуала. День выдался великолепный: хоть и жаркий, но зато сухой – изнуряющая влажность отступила, – однако, несмотря на соблазнительную погоду, мужчины не спешили насладиться купанием или позагорать. Каждый погрузился в свои мысли.

Нил собрал совет, чтобы обсудить, что происходит с сестрой Лангтри. Мэт, Бенедикт и Люс полагали, что ей немного нездоровится, а в остальном все хорошо, Наггет и Нил считали, что дело куда серьезнее, и только один Майкл отмалчивался. Это приводило Нила в бешенство, и он в который раз спрашивали себя, всегда ли они честны друг с другом. Они перебрали все, что можно: от экземы и малярии до женского недомогания, – будто и вправду верили, что ей просто нездоровится. Он и сам не решился бы утверждать, что дело в чем-то другом. Хотелось бы забраться Майклу в голову и понять, что там. Ясно лишь одно: он ее не любит! – но из-за него Онор не замечает ничего и никого. Разве это справедливо? Почему Майкл ее не любит? Нил вдруг подумал, что готов убить его за то, что он вытворяет с ней.

Разговор шел вяло, часто возникали долгие неловкие паузы: всех мучил страх. Сестра Лангтри так много для них значила, но прежде им никогда не приходилось тревожиться за нее. Она единственная была незыблемой, как скала, в их капризном, изменчивом мире. Привязав себя к ней крепко-накрепко, они пережидали бури в надежде на грядущий покой. Они нашли бы бесчисленное множество метафор, чтобы описать сестру Лангтри: путеводная звезда, Мадонна, твердыня, надежная гавань и крепость. Каждого связывали с ней сокровенные воспоминания, каждый хранил в своем сердце ее особый образ, известный лишь ему одному. У каждого были свои причины любить ее.

Для Наггета она и вовсе была единственной, если не считать матери, кто заботился о нем и беспокоился о его хрупком здоровье. В «Икс» его перевели из отделения грудной и брюшной хирургии, причем вся палата провожала Наггета радостными криками и благодарными возгласами. Его вынесли из переполненного зловонного шумного барака, где у всех вечно не хватало времени его выслушать, отчего ему постоянно приходилось повышать голос, требуя внимания. Наггету было очень плохо, но никто ему не верил. Когда он впервые появился в «Иксе», его мучила головная боль, но не рядовой приступ мигрени, а оглушающая пульсация как следствие мышечного напряжения. Тогда эта боль показалась ему нестерпимой, как мигрень, хотя ощущения были иного рода. Сестра Лангтри присела на край его постели и внимательно выслушала, и лицо ее при этом выражало искреннее участие. Чем драматичнее и красочнее становилось его описание, тем больше понимания и сочувствия отражалось в ее глазах. Сейчас же появились смоченные холодной водой полотенца и целая батарея пузырьков со всевозможными пилюлями и таблетками, а главное – счастливая возможность обстоятельно обсудить с сестрой все важные вопросы, связанные с выбором наиболее подходящего лекарства от этой чудовищной головной боли, так непохожей на уже знакомые ему разновидности… Конечно, Наггет был вовсе не глуп и прекрасно понимал: таков ее подход, да и диагноз в истории его болезни не изменился, – но сестра Лангтри действительно беспокоилась за него, поскольку не пожалела своего драгоценного времени, что было для него единственным мерилом неравнодушия. Такая красивая: само совершенство! – все же снизошла до него, словно он и правда что-то для нее значил.