Порочное влечение

Секунды неловкого молчания между моими подругами и тремя мужчинами длились неумолимо долго. Я не знаю, что они делали в этот момент… Возможно, переглядывались, изучали оппонентов, неловко переминались с ноги на ногу. Но я точно знала одну деталь: пока я с интересом изучала пол, Роберт ни разу не отвел взгляда от меня. Не знаю, возможно ли это, но чувствовала куда именно он смотрит – кожа там покрывалась мурашками и леденела в тот же миг. Вот он изучающе рассматривает мое платье, ну, или фигуру под ним, затем его взгляд останавливается на запястьях, и они цепенеют в руках моих выдуманных любовников Павлов, после он резко поднимается к лицу, словно ожидая каких-то действий или слов. Но я все молчала и молчала, моля бога, чтобы ситуация рассосалась сама собой, что тоже было в моей практике впервые – я никогда не пускала жизнь на самотек.

– Роберт Аркадьевич, Вы покинули аукцион во время вручения сертификата. Вы отказываетесь от пожертвования и картины? – пролебезил противный мужской голос где-то за спиной Роберта, и я украдкой приподняла взгляд, увидела сжатые кулаки Шаворского и полного человека в белом костюме, оглашающего лоты, за его спиной.

– Нет. Я не отказываюсь от пожертвования, – отстраненно и уж как-то слишком бездушно бросил ему мужчина, как кость голодной собаке, с высоты своего статуса. – Мне нужно было отойти.

– Но Вам требуется внести деньги прямо сейчас, чтобы лот не выставили повторно, – он сказал это так приторно, что я буквально во рту почувствовала вкус сладости и поморщилась, повторяя движение Роберта и сжимая кулаки. – Все готово. Вам нужно только провести карточкой по нашему терминалу и забрать картину. Мы займем не больше пяти Ваших драгоценных минут.

– Идемте! – скомандовал Роберт, словно условие ставили не ему, а он, и из-под ресниц я увидела, как Шаворский быстро повернулся к мужчине и, пройдя всего два шага, резко остановился и вполоборота сказал в нашу сторону: – Картину отдайте вот этому мужчине. Артем, оказывается, только ради нее сюда и приехал, так пусть снимет сливки.

После этого он удалился, а у меня в голове неоновыми огнями взорвалась только одна мысль: "БЕЖАТЬ!".

– Что это было, Полина? – осторожно спросила меня Таня, и я перепугано посмотрела на нее, стараясь понять по задумчивому и ошарашенному лицу девушки, догадалась ли она о чем-то или нет. Но Таня только многозначительно посмотрела на мои руки, которые все еще удерживали Артем и "Павел", заставив меня отшатнуться и вырваться из их кольца.

– Я объясню тебе все в машине. Нам нужно срочно уходить! – сбивчиво сказала я ей на ухо, но все внимание девушки и "моих" мужчин было приковано к фигуре Роберта, который в этот момент совершал какие-то манипуляции с карточкой. Тогда я почувствовала на себе тяжелый и вязкий взгляд с той стороны, где ранее сидел Шаворский. Молодая девушка с черными идеально ровными волосами и нереально тонкой талией сверлила меня пропитанным ядом взглядом. Но меня, увы, он не пугал. Мне было не до нее. – Прошу тебя, уйдем, пока сюда не вернулся Роберт.

Таня испуганно перевела взгляд на меня и, сморщив красивый носик, не говоря ни слова, схватила за руку и потащила в сторону выхода. Артем и мой лже-Павел так и остались стоять в стороне, не проронив ни слова.

– Какого хрена тут происходит?! – едва успевая за нами, возмущалась мне на ухо Фаина. Только вот ее через край переполняющие эмоции не давали ей сделать это тихо: – Почему этот чертов извращенец смотрел на тебя так, словно размышлял, с чем тебя лучше приготовить?

– Да, взгляд Шаворского мне определенно не понравился, – услышав наш разговор, задумчиво протянула Таня, но, проходя около швейцара, не забыла ему игриво подмигнуть и обольстительно улыбнуться.

Новость о том, что моя подруга, дочь депутата, знает Роберта, почему-то меня не удивила. Меня больше поражала мысль, что ее папа, знакомый с миром бизнеса, все еще не узнал в "невесте" Шаворского из газет соседку его дочери. Впрочем, он и видел меня не больше трех раз и рассматривал вскользь. Вряд ли запомнил настолько, чтобы узнать на улице, не то что в газете, где под слоем косметики-штукатурки и мать родная с первого раза не узнала бы. Зато отец, видимо, узнал…

Подойдя к машине, я, не раздумывая, села на переднее сидение, а Таня быстро устроилась в водительском кресле. Только вот Фаина все еще осталась в стороне, переминаясь с ноги на ногу.

– Мы с Вероникой останемся, не обижайтесь… – подтвердила мои опасения она и тут же начала извиняться: – Послушайте, не каждый день попадаешь в такие места! К тому же нужно же как-то развлекать двух блондинчиков, которых вы нагло проигнорировали и бросили?!

Перекинувшись еще парой фраз, связанных со способом их возвращения домой, мы на машине Тани рванули с места. Какое-то время в салоне стояла звенящая тишина, а я все ждала вопросов подруги. То ли она не знала, как их правильно сформулировать, то ли решала, как лучше дать мне словесный подзатыльник, но машина ускорялась все сильнее и сильнее, и виной этому были нервы девушки.