Порочное влечение

"Что бы там ни стряслось, он не пошел переодеваться, а сразу направился к тебе, – шепнул мне внутренний голос. – А это уже как минимум значит, что он не забыл о твоем существовании и прикованной к столу ноге".

Речь для Роберта я готовила с его самого выхода из кабинета. Собиралась высказать ему все, что накопило мое второе Я, ненавидящее его всем своим естеством. Также удалось подобрать парочку едких фраз, которые точно бы задели его за живое, но сейчас, глядя на его потрепанный вид, я не могла думать ни о чем другом, кроме того, что ему пришлось пережить за это время, пока я в безопасности просиживала юбку в кабинете.

"Но что могло случиться на собрании с такими же чопорными бизнесменами, как и сам Роберт?" – подумала я про себя и перевела взгляд на лицо мужчины.

Шаворский устало прислонился к проходу и тяжело дышал, словно бежал в кабинет и этот кросс дался ему нелегко. Но испарин на лбу не было, значит, причина в чем-то другом.

Еще его взгляд… Ох, мне он не нравился… И не в смысле, что он снова зрительно хоронил меня в темном лесочке или порол плеткой, а он был… настолько грустный, что ли, потерянный и одинокий, что все внутри перевернулось и заставило забыть, что мужчина, стоящий передо мной, и есть причина всех моих бед.

Не знаю, можно ли это передать словами, но он будто вел со мной внутренний диалог одними глазами, рассказывал о трудном дне, о своих переживаниях и о своей вине передо мной. О да, он сожалел, и мне не нужно было слов, чтобы прочитать это в его жадно осматривающих меня, как в последний раз, глазах.

Тогда я впервые увидела в нем человека, которому бывает трудно, больно, возможно, даже страшно, одиноко и который способен на чувства. Я не уверена, что сама способна передать столько эмоций одним взглядом.

"Да что же, мать твою, произошло сегодня?! И еще… Знал ли он о надвигающейся опасности, когда закрывал тебя в кабинете – самом безопасном месте, по мнению Роберта! " – срывался на крик внутренний голос.

Я боялась сказать хоть слово, чтобы ненароком не порвать эту нить, внезапно возникшую между нами. Она была такой прочной,  буквально осязаемой. Не знаю, можно ли принять это за извинение, но я посчитала это за него. Может быть, для обычного человека показать слабость это обычное дело, но для Роберта это сродни тому, чтобы кота научить петь гимн.

И мой кот запел! И от этого все внутри встрепенулось и перевернулось с ног на голову, выбивая меня из колеи и негативного настроя, давая притихшему в потемках души чувству шанс на новое возгорание. Тогда я поняла, что мне уже не спастись из черного омута этого опасного мужчины и он точно затянет меня в свою воронку. Я осознала, что против воли приняла все его изъяны и теперь просто получала плоды своей беспечности. Я слишком часто пыталась найти в нем что-то хорошее, а он выдавал мне свои сильные стороны мелкими порциями. Было чувство, словно у меня в руках пакет с изюмом, а есть мне можно только по одной штучке в день. И как бы я ненавидела саму ситуацию, не кричала, что мне нужно больше, я все равно приходила каждый день и покорно брала новую изюминку, бухтя себе что-то под нос, но уходила не навсегда, а до следующего раза.

– Прошу… – хрипло прошептала я, и слова эхом разлетелись по комнате, сердце болезненно сжалось, боясь упустить человечность Роберта и вернуть ко мне его внутреннего монстра. – Не говори, что все хорошо…

Мне было страшно… Он был моим личным Богом или Дьяволом, как кому угодно, но один его взгляд мог окрылить меня, подарив чувства, не испытываемые мною ранее, но мог и раздавить, доведя до полного опустошения, самобичевания и ненависти ко всему живому.

Мужчина, словно очнувшись от моих слов, все же оторвался от дверного косяка и, на ходу сбрасывая пиджак, направился ко мне.

Его глаза пылали неприкрытым желанием, и тело откликнулось на призыв своего хозяина, вмиг завелось как по щелчку пальцев.

Его глаза призывали к моей человечности, к моей женской сути, душе, любви.

Его глаза умоляли меня не бросать его, не отворачиваться и быть с ним.

Его глаза, наконец, открылись и показали мне… настоящего Роберта.

"Что же все-таки такое сегодня случилось, что он наконец открыл для тебя свой барьер?" – спрашивал надоедливый внутренний голос, но я его больше не слушала.

Подойдя к столу, мужчина, не глядя, скинул на пол свой грязный и помятый пиджак, открыв мне вид на порванную рубашку с небольшой дырочкой там, где находилось его сердце… Это могло значить только одно – в него стреляли. Покушались на жизнь моего Шаворского!

– Господи… – при одной мысли, что сегодня я могла потерять мужчину, сидящего прямо передо мной, на душе стало просто непереносимо тяжело, дышать стало больно, а слезы, которые я так не любила, все же заслонили мне тонкой пеленой взор.

– Я был в бронежилете, – коротко пояснил мужчина, бросив на заворожившее меня пятно быстрый взгляд, и тут же вернулся к рассматриванию меня.