Порочные узы (ЛП)

Морган задрожала, она еще никогда не чувствовала себя более уязвимой или — более возбужденной. Она истекала, тянулась к нему, изгибалась. Ждала, затаив дыхание. Джек мог не сомневаться, что она будет беспрекословно его слушаться. Даже когда он раздвинул её ноги и посмотрел на её интимное местечко так, как если бы собирался съесть его, словно спелый персик, она не убежала. Здравый смысл? Вы шутите… его просто не было.

Боже правый, она собиралась сделать это. Но ей не должна нравиться его грубая манера доминирования. Она не была падшей женщиной, даже если Эндрю обвинил её в этом. Она не могла понять, почему её порочная половинка в восторге от приказов Джека.

Прохладный утренний ветерок обдувал её кожу, но вместо желания укрыться, она радовалась контрасту холодного воздуха и её разгоряченного тела.

— Я люблю, когда ты такая мокрая для меня. Я чувствую дрожь твоих бедер. Я вижу, как припухли складочки твоей киски, cher.

Она зажмурилась, не в силах просто наслаждаться этим.

— Нет.

В ответ, Джек провел пальцем по её клитору. Тот сжался в пульсирующий узелок чистого желания. Отказ уже готов был слететь с её губ, но собственное тело предавало её. Снова и снова. Она никогда ни на кого не реагировала так, как на Джека. Смущаясь, изнывая, подчиняясь всем его приказам. И в то же время дрожа, желая большего.

Все предметы в его игровой комнате, назначение которых она знала, а также те, о которых лишь смутно слышала и фантазировала — всё это находилось за соседней дверью. Так близко с мужчиной, который, несомненно, знал, как использовать каждый предмет с сокрушающим мастерством.

— Что, “нет”? — усмехнулся Джек.

— Нет, не доставлять тебе удовольствие? Нет, не трахать тебя всеми возможными способами, пока ты не кончишь несколько раз, пока все твое тело не ослабнет от наслаждения? Этому ты тоже говоришь “нет”?

Эти слова и шокирующие сексуальные образы, всплывшие перед глазами, будто током пронзили её мозг, уничтожая на своем пути её сопротивление. Но Морган знала, если она уступит ему, Джек познакомит её с еще одним способом утоления чувственного желания, с ещё одним удивительным ощущением, которое будет подогревать её грешные полночные фантазии, после их расставания.

— Или ты говоришь “нет” самой себе? — прошептал он.

Его губы нежно прошлись по её складочкам. Легкий, постыдный всхлип слетел с её губ, а лоно сжалось.

— Ты же не собираешься отрицать, как тебе приятно чувствовать мой язык в своей киске, намокшей от удовольствия?

О да! Проклятье, у нее, наверное, все было написано на лице, раз он все так быстро понял.

Заставив себя открыть глаза, она посмотрела на него именно в тот момент, когда его язык погрузился в её складочки. Вид его мозолистых рук, сжимающих тонкие складочки её киски, и вид его кожи, которая была немного темнее её собственной — всё это ударило её чистым желанием. Оно пробежало снизу вверх, по позвоночнику и взорвалось внизу живота. Боже, помоги.

На этой мысли, жар его языка, заставил её забыть обо всем. Наслаждение накрыло её, когда он лизнул ее киску, вверх, по направлению к клитору, затем заскользил вокруг того языком, как если бы пытался выпить все её соки.

— Cher, ты словно мой деликатес.

Его голос звучал хрипло и резко, шепот, смешанный со стоном. Это полностью разрушило её сопротивление, уничтожив то немногое, что у неё оставалось.

Он снова лизнул ее, но на этот раз, гораздо яростнее. Его язык уже не был изучающим, теперь он требовал свое. Зарычав, он обхватил ее клитор губами и стал сосать.

Она ахнула, один раз, второй, и продолжала стонать каждый раз, когда он ласкал своим языком её чувствительный бутон.

Возражения давно испарились, под натиском желания её тела. Восхитительная пытка с его языком заставляла Морган забыть о своей врожденной скромности. Отчаянно желая его ласки, она выгнулась, сжав гладкие деревянные перила, и с немой мольбой, раздвинула ноги еще шире.

— Очень красиво, — похвалил он хриплым голосом в жаркую глубину ее лона.

— И так вкусно.

Его язык вторгся в ее лоно, когда он надавил пальцем на клитор. Наслаждение жаркой волной резко запульсировало у нее между ног, причиняя в большой степени невыносимую боль. Она почувствовала, что ее складочки набухли, делая лоно чувствительным к каждому скользящему движению его языка.

Февральский ветер коснулся ее сосков, твердых как бриллианты, но даже он не охладил ее пыл.

Джек продолжал свою трапезу и его стоны наслаждения эхом звучали в ушах. Чем сильнее он ласкал ее, тем более влажной она становилась. Потом он остановился.

— Если хочешь, чтобы я продолжил, попроси.

Он прикусил её за бедро.

— Скажи, что хочешь кончить на мой язык.