Порочные

— Конечно, чудовищность. Эмили, вся жизнь оборотней крутится вокруг пар и связи, вся наша идеология сводится к этому: стаи, альфы, чертова иерархия внутри, совет, все. Все создано и призвано защищать и оберегать пары и связь. Волки, медведи, рыси — все сбиваются в стаи не потому что так хочется, а потому что это «безопаснее» для пары, потому что стая будет защищать беременную самку и ее детенышей, пока самец на охоте, потому что в стае можно оставить партнера и не париться о его безопасности, потому что в стае проще размножаться, а еще в стае… — он выдержал паузу, — как правило, всегда все в порядке с бабками. Ты знаешь, какие деньги спускают оборотни на анализы биологического материала? Ты знаешь, сколько получает Лиша в год от тестов ДНК? Да это почти девяносто процентов нашего оборота… Это сладкий, жирный бизнес, а ты собралась послать все это к чертям, перекрыть нам кормушку.

Я сжала челюсти крепче, сделала глубокий вдох.

Точно. Лиша проводит эти долбанные тесты, делает анализы и ищет доноров, обещает найти пару любому оборотню… Любому, у кого

достаточно денег, чтобы месяц за месяцем, попытка за попыткой отдавать их Лиша.

— Иди на хрен, Реми, я действительно пошлю все это к чертям! — прорычала, развернулась, подобравшись на сидении, и толкнула ногами дверь, тут же вываливаясь наружу.

Тело обожгло болью мгновенно. Спину, руки, но особенно левую ногу. Я не успела нормально сгруппироваться, как ни пыталась. Прострелило от лодыжки до колена так, что на миг, всего лишь на какие-то доли секунды, перед глазами все потемнело и связь с реальностью исчезла. Впрочем, все та же боль вернула сознание. Инерция продолжала тащить меня по дороге в сторону обочины. Толстовка вмиг пропиталась кровью, джинсы наверняка превратились в лапшу. Ну и ладненько. Главное свалить.

На самом деле, ни хрена не ладненько, потому что кровавый след для оборотня, как красная ковровая дорожка, но что с этим делать, я придумать пока не могу. Лечить себя я так и не научилась — недостаточно сил.

Я сгруппировалась, останавливая движение, и поднялась на ноги, превозмогая боль и дурноту, сорвала остатки одежды и обернулась, слыша визг шин совсем рядом.

Быстро он. По моим ощущениям прошло чуть больше минуты. Сейчас главное не потерять контроль над самой собой.

Бросила взгляд на заднюю лапу, что так мучительно ныла, и выдохнула с облегчением. Не сломана, но боль все равно адская, будто мне штифт вставили без наркоза в самую кость.

Бежать.

И я рванула с места. Хромая и подволакивая дурацкую ногу, рванула, как могла, понимая, что если не придумаю хоть что-то, то далеко мне от него не убежать.

Думай, Бартон, думай.

Эти леса — твой дом, ты знаешь их лучше него, так что ты можешь сделать?

Идеальный и самый надежный вариант — добраться до воды, но озеро к востоку, и до него, как до Торонто пешком. Если бы не лапа, я бы успела, а так….

Я неслась вперед, петляя, как зашуганный заяц, не обращая внимания на боль, на хлещущие по морде ветки и сухие шишки, норовящие угодить под лапы, и очень старалась сообразить, что же все-таки делать.

Скоро стемнеет. В лесу всегда темнеет быстрее.

Я не рисковала оборачиваться, не рисковала даже прислушиваться, потому что могла потерять концентрацию, потому что даже сотые доли секунды могли сыграть свою роль.

Ветер гудел в ушах, сердце клокотало в горле, несущаяся по венам кровь давила на виски, мышцы тянуло, а задняя лапа все же немилосердно ныла.

Тебя надо было назвать не Эмили, а Мерфи, Бартон. Имя бы полностью соответствовало образу жизни и привычке вляпываться во всякое дерьмо. Почему покалечить я умудрилась именно толчковую ногу? Почему не руку?

Я глухо фыркнула и припустила еще быстрее, сцепив зубы, чтобы не взвыть, толком даже не соображая, куда бегу и надо ли бежать именно туда. Адреналин кипел в крови, злость и страх смешались в странный шипящий на языке коктейль, собственная слюна казалась вязкой и тягучей, а дыхание обжигающе горячим.

Ну же… думай…

Господи, да я даже охотникам сейчас была бы рада.

Или… людям. Любым людям…

Идиотка, Бартон!

Я повернула так резко, что вой все-таки вырвался из пасти, короткий, жалкий скулеж. Ногу ожгло будто кислотой, тело немного занесло. Но я все-таки сумела не свалиться. И припустила еще быстрее, на пределе.

Аэропорт.

Главное добежать до аэропорта, до главного здания. Там, на контроле… Там должен быть кто-то из своих, там всегда есть кто-то из своих. Возможно, Грэг, возможно, Фредди, даже Нэнси подойдет. Главное, кто-то из своих, главное, там есть люди.

Где-то над головой прогудел самолет, заставив дернуться, а потом еще ускориться, теперь точно на пределе.

Легкие рвало, драло на ошметки, казалось, что каждый вдох наполнен раскаленным песком, что сам воздух мешает мне двигаться, тормозит.

Волчицу с каждой секундой становилось контролировать все сложнее. Ей было больно, ей не хотелось никуда бежать, так же, как и я, она знала, кто именно гонится за нами, но не понимала, почему должна убегать.