Порочный ангел

— Сводишь мужчин с ума. Если раньше еще можно было держать себя в руках, то сейчас сложно устоять. Ты стала такая… Черт, не знаю, как объяснить.

Я хлопала глазами, совсем не понимая, о чем он говорит. Кажется, что-то похожее нес Егор и Ник, но Глеб-то в своем уме. Или нет?

— Ты что-то путаешь. Я такая же, как и была.

— Вот. — Москвин ласково щёлкнул меня по носу. — Самое потрясающее, что ты совершено этого не замечаешь.

Меня это начало злить.

— Да чего я не замечаю?

Глеб помотал головой.

— То, что ты прекрасна. Беги, переодевайся, малыш. Я отвезу тебя, раз уж Егор на сегодня уволен. Мой дом напротив. Номер семнадцать.

— Низкий просторный таунхаус с тонированными стеклами?

— Именно.

Я самодовольно усмехнулась.

— Угадала, значит.

Глеб притянул меня к себе за талию.

— Останься со мной, — попросил он. — Давай спрячемся ото всех, малыш. Закажем еды на неделю, закроемся в спальне и не выйдем, пока …

— Пока что? — я не могла перестать улыбаться.

— Пока не умрем. Или нас не начнут искать.

— Заманчиво, но нет. Мне надо домой, Глеб.

Я не знала, почему отказалась. Мне одновременно хотелось умереть от множественных оргазмов под Глебом, но при этом такая перспектива пугала до одури.

А если нас увидят? Если все узнают?

Москвин оставил мою последнюю реплику без ответа, только улыбнулся и ушел. Я быстро собралась, схватила рюкзак и тоже вышла на улицу. У его достаточно простого, по сравнению с помпезными коттеджами, дома стояла машина. Тоже не Бентли и не Майбах. Почти неприличный для этого поселка Паджеро Спорт. Я вспомнила, что и в Италии на вилле Глеба были практичные джипы. Видимо, он ценил их выше, чем шик хайкласса и рычание спорткаров.

Я заметила, что Москвин так и не переоделся, только снял пальто и повесил на плечи позади сидения.

Он заметил, что я рассматриваю его, и тут же склонил голову.

- Что-то не так?

— У тебя хорошая машина, но не шикарная. И вещи — тоже.

Я сказала это прямо и без второго смысла, но Глеб, конечно, не упустил шанса поиздеваться.

— О, детка, я тебе не подхожу? Слишком прост? Машина стоит почти три миллиона. Да и вещи у меня итальянского бренда. Не Гуччи, но мне нравится.

— Я вижу. Просто сказала. Ты же спросил. Мне все равно, Глеб. Я сама одеваюсь в Заре на распродажах. У тебя и дом простенький. Это немного странно. Я почти привыкла к роскошным знакомым Виктора, а ты какой-то… Неправильный, что ли?

Москвин смеясь дал газу. Его, кажется, очень веселили мои слова.

— Если ты пытаешься узнать, насколько я богат, то…

— Нет, я просто… — Я закрыла лицо руками, окончательно смущаясь. — Все не так…

— Понимаю, что не так, Лесь. Но хочу, чтобы ты знала. У меня есть деньги, но они по большей части вложены в оборот надежных компаний, в том числе в мою собственную. Часть инвестирована в ценные бумаги и валюты. Часть — в недвижимость. Фактически я живу на дивиденды. Это меньше, чем имеет Виктор Алексеевич, например, вкалывая как проклятый. Но мне достаточно, чтобы позволить себе не шикарную, но хорошую машину. Не кутюр, но качественную и красивую одежду. Виллу в Тоскане на берегу моря. Я сдаю ее, да, но и сам могу приехать. Даже с друзьями. Хоть и не в сезон. Я путешествую без оглядки на счета, могу заниматься любимым делом. К слову о путешествиях. Какие у тебя планы на Новый год? Надеюсь, никаких, потому что придется все отменить. Ты летишь со мной в Калифорнию.

— Но…

Я округлила глаза и потеряла дар речи.

— Там будет психушка, но мы всегда можем сбежать на пляж или уехать из города. Ты ведь не была в Штатах? — продолжал рассуждать вслух Глеб.

— Нет. У меня нет визы.

— Будет. Я уже позвонил Григорию.

— Глеб, это же…

— Приглашение, малыш.

— Нет, ты снова мне руки выворачиваешь.

— Лесь…

Он положил мне ладонь на колено, но я сбросила ее.

— Перестань, Глеб. Хватит вести себя так, словно я твоя собственность.

— Разве тебе не нравится быть моей?

Если бы я сказала «нет», то соврала бы. Если бы сказала «да» — тоже. Мне хотелось больше. Я сама толком не понимала, чего именно, но сейчас оказалась совсем не готова снова подчиняться Глебу. Мне нравилась его уверенность, граничащая с наглостью. Меня заводило его непрошибаемое упрямство и непринужденное желание расписать мою жизнь, как ему захочется.

— Что я скажу маме? Как все это будет выглядеть? — выпалила я, кажется, совсем не то, что стоило.

— Серьезно? Тебя волнует, что скажет мама или люди?

Москвин оторвал взгляд от дороги, на миг обжигая меня возмущенным взглядом.

— Не знаю, — выдохнула я. — Я уже ничего не понимаю.

Он больше не говорил мне ничего, пока мы не приехали. Я показала дорогу к дому, и Глеб остановил у подъезда.

Я замешкалась, а он за это время успел обойти машину, открыл мне дверь, подал руку, довел до крыльца.

— Не напрашиваюсь в гости, хотя очень хочется.

— Кажется, нам обоим нужно притормозить, — ответила я снова совсем не то.

— Уверена? Ладно. Но пообещай мне кое-что.

— Что? Опять не кончать без тебя?

— Нет, — хохотнул Москвин. — Хотя я всегда рад помочь тебе в этом нелегком деле.

— Да понятно.

— Лесь, я хочу фотосессию. Хочу поснимать тебя в студии.