Порочный ангел

Мне показалось, что Глеб имел в виду не только спальню, дом и деньги, но и себя самого. Я хотела в это верить, а он разрешал. В этот момент мне стало действительно все равно на нашу разницу в возрасте и социальном положении. Мне стало все равно на все. Только он имел значение и ночь, которая будет безумной и волшебной. В лучших традициях моего демона.

— Не против, если мы обсудим багеты и композицию утром? — спросил Глеб усмехнувшись.

— Нет. Я буду даже настаивать на этом.

— О, слава богу.

Глеб закрыл мне рот поцелуем и повалил на кровать. Очень скоро меня перестали волновать фотографии, интриги и весь мир.

Эпилог

— Малыш, помоги, — попросил Глеб, протягивая мне руку.

Я застегнула запонку на манжете рубашки и коснулась губами его ладони.

— Все будет хорошо, — улыбнулась я ему, читая на лице моего демона неуверенность.

Это было так редко, но я ценила подобные моменты с особой извращенной радостью. Глеб был незыблемой скалой, сильным уверенным, упрямым и успешным. Всегда. Кроме вот таких моментов, когда он не мог повлиять на ситуацию, и оставалось только надеяться и ждать одобрения толпы.

Я уже открывала выставку Бартона в Москве, Риме и Париже. Тайна личности мастера, конечно, сделала отличную интригу. Мы заманили столько людей, продали много работ. Я особенно гордилась, что на некоторых фото позировала сама. Конечно, ракурс, игра света и немного ретуши делали меня неузнаваемой, но я и не жаждала славы. Мне просто нравилось иногда быть музой Глеба. Вернее, мистера Бартона.

И каждый раз перед открытием экспозиции мой демон адски нервничал. Он был совладельцем галереи в Санта-Монике и, конечно, не мог пропустить первую выставку Бартона в Америке.

— Все будет хорошо, Глеб, — повторила я, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.

— Я стольким тебе обязан.

— Брось, ты платишь мне достаточно.

— Нет. — Москвин, наконец, заулыбался. — Никогда этого не будет достаточно. Но я готов платить. За все.

— И не только деньгами.

— Не только, — кивнул Глеб, усмехаясь.

Он тряхнул головой и пристально посмотрел на меня.

— Что? Платье? Волосы? — начала теперь нервничать я.

— Нет, ты прекрасна. Только вот…

Я решила похулиганить, перебила его.

— Встать на колени и отсосать тебе?

— Это шутка или предложение? — быстро вступил в игру Глеб.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что опуститься стоит мне.

Я не сразу сообразила, что он делает, а потом зажмурилась, не веря собственным глазам. Когда я открыла их, то Москвин стоял на одном колене и протягивал мне кольцо.

— Давай поженимся, малыш. Выходи за меня.

— Что? Как? Ты… Глеб, встань, пожалуйста. Тебе категорически это не идет.

Я потянула его вверх, продолжая игнорировать предложение и кольцо.

Кажется, он успел сунуть коробочку в карман, когда я начала его яростно целовать. Это слишком американское, слишком романтичное предложение сделало меня немного безумной. При том, что я тоже немного нервничала из-за выставки, а теперь у меня вовсе помутился разум. Я целовала моего демона, выгибаясь вперед, подставляя груди его ладоням.

Москвин опустил лиф моего платья и пощипывал соски, заставляя меня сладко стонать и желать еще. Больше.

— Не надо вставать передо мной на колени. Это мой коронный номер.

Я присела и быстро расстегнула его брюки, доставая из плена белья твердый, горячий член.

— Проклятье, Леська, — зарычал Глеб, хватая меня за волосы и отчаянно трахая мой рот.

О, да, он любил делать это жестко, почти грубо, но точно знал, когда должен остановиться. Вот и сейчас Москвин отпустил мои волосы и позволил дразнить его языком, всасывать медленно и глубоко.

Он не протянул так долго, поднял меня с пола и прижал к стене, задрал платье, дернул трусики, которые тут же треснули и остались у него в кулаке рваным шелковым лоскутным сувениром. Москвин отбросил их в сторону и вошел в меня резко, до самого конца.

— Люблю тебя. Люблю, маленькая, — повторял Глеб снова и снова, тараня меня членом и одновременно сильно потирая клитор.

У меня даже сил не было ему ответить. Я только громко стонала, желая кончить скорее, сильнее.

И тут Глеб остановился. Он крутнул бёдрами и почти зарычал мне в ухо.

— Скажи, что выйдешь за меня.

Я ахнула и захныкала.

— Глеб, пожалуйста. Еще.

Он толкнулся бёдрами и снова замер. Даже клитор гладить перестал, только размазывал мою влагу по гладкому лобку.

— Скажи, что ты моя. Что выйдешь за меня. Скажи, Леся.

— Зачем? Господи… Глеб, просто трахни меня….

— Нет. Скажи… Или я заставлю. Ты все равно будешь моей.

— Я твоя.

— Моей женой, Лесь.

— Скажи, что согласна. Согласна?

Он несколько раз ударил бедрами, и я выкрикнула:

— Да, черт с тобой. Да.

— Хорошая девочка. Моя хорошая девочка.

Кажется, он был действительно рад. А я рада его радовать. Больше Глеб не тормозил, не останавливался, пока нас обоих не разорвало взрывом адски горячего оргазма.

Мы хихикали, как школьники, пока поправляли друг другу одежду и волосы, обсуждая звукоизоляцию в отеле.

В завершении Глеб надел мне на палец кольцо. Я вздохнула.

— Мне придется его носить?

Подняв руку, я залюбовалась большим бриллиантом, который играл на свету, буквально слепя меня.