Порочный босс для тихони

— Мне нравится, как ты обижаешься, — со смехом заявляет Евгений в такси и поглаживает меня по голому колену. — И всегда нравилось. Ты бы видела себя со стороны, когда я тебя Агафьей назову. Прелесть. Глазки горят, кулачки сжаты и щечки красные.

— Ах ты… — я вглядываюсь в издевательские глаза и отворачиваюсь.

Он все это время знал, как меня зовут, но специально называл чужими именами, чтобы понаблюдать за моей реакцией. Два месяца издевался и наслаждался.

— Ах я, — соглашается он и щиплет за бедро, — и это было забавно, как Вадим постоянно напоминал, как тебя зовут, и сокрушался, что тебе очень обидно.

— И зачем ты так поступал со мной? — я резко поддаюсь в его сторону и хватаю за грудки. — Да, мне было очень обидно! Очень!

— И ты плакала? — лукаво улыбается.

— Нет, не плакала, — скрежещу зубами. — Я думала над тем, как мне отравить босса, неспособного запомнить мое имя, так, чтобы никто ничего не заподозрил.

— И?

— И я ничего не придумала.

— И ты выбрала в меня влюбиться?

— Если бы я выбирала… — я закрываю глаза и утомленно шепчу, — то влюбилась бы в кого-нибудь другого.

— В кого же?

— Да какая разница? — я опять отворачиваюсь к окну. — Но не в тебя.

— Потому что у тебя и не было других вариантов, Алечка.

— И с каждым сказанным твоим словом, моя влюбленность к тебе снижается на десять очков, — складываю руки на коленях и касаюсь лбом тонированного стекла.

— И сколько очков у меня вообще в запасе?

У Евгения в запасе сама бесконечность. Я могу злиться, обижаться, но мне поздно метаться. Я отравлена им, и даже если наши дороги разойдутся, душа уже не излечится.

— Бесконечность, значит… — самодовольно хмыкает Евгений и касается моих волос. — Меня устраивает.

— Я вслух это сказала? — обреченно спрашиваю я и легонько бьюсь лбом о стекло.

— Да, — отвечает пожилой таксист.

Евгений привлекает к себе и мягко вынуждает положить голову на грудь. Я не отшатываюсь и не отталкиваю его, ведь моя ночь любви с ним еще не окончена и я заслужила его объятия.

Глава 31

Кабинет Евгения разгромлен, стены исписаны матерными словами, жалюзи сорваны, а на полу рядом с перевернутым столом сидит связанная веревками и мычащая Валерия с кляпом во рту. В белом искусственном свете от люминесцентных ламп она выглядит бледной и жуткой. Я немного удивлена, ведь я думала, что после того, как она кинулась защищать мужа от Евгения, то они помирились и успокоились.

— Лера, — разочарованно тянет Евгений, глядя на нее сверху вниз.

В кабинете воняет краской, и я прикрываю нос. Валерия с незамутненной ненавистью смотрит на меня и клокочет, пытаясь вырваться из пут. Красивая статная женщина превратилась в безумную и всклокоченную тетку в растянутых трениках и застиранной футболке.

— Она не в себе, — обиженно говорит охранник и показывает канцелярский нож, — пыталась меня зарезать.

— Лера, что ты творишь? — Евгений закрывает лицо рукой.

А Лера глаз с меня не спускает, и я вижу по ее лицу, что она бы и меня с удовольствием порезала на лоскуты, будь у нее такая возможность.

— Вы с мужем не помирились? — едва слышно спрашиваю я и в смятении тяну короткий подол вниз, чтобы прикрыть голые колени.

Рычит и рвется ко мне, а Евгений выходит вперед и закрывает меня грудью:

— Аля, я думаю тебе пора домой.

— Нет, — уверенно говорю я, — это ты должен уйти и оставить нас.

— Не время сейчас со мной пререкаться, — шипит он мне в ответ. — Езжай домой.

— Я тут дипломированный психолог, между прочим! Я останусь, а ты только хуже сделаешь, — я встаю перед ним и заглядываю в глаза. — Да, это твоя вина, что ты вздумал потрахивать подчиненных, но сейчас ты уже ничего не исправишь. Хороший урок на будущее, держать член в штанах и не лить в уши женщинам, что ты с ним занимаешься любовью, а не просто трахаешь за столом в кабинете!

Толкаю его в грудь:

— Иди! — а затем смотрю на пунцового охранника и рявкаю, — и ты тоже!

— Но она не в себе… — слабо оправдывается он.

— Я тоже не в себе! — топаю ногой. — И тоже начну сейчас кидаться на вас с канцелярскими ножами!

Евгений коротко кивает охраннику и вместе с ним выходит из кабинета. Валерия в ярости мычит, а я снимаю босоножки. Пол приятно холодит ноги. Затем аккуратно вытаскиваю из слюнявого рта кляп и прохожу к окну, за которым во тьме летней ночи горят яркие огни окон и билбордов.

— Я так и знала, что вы трахаетесь, а прикидывалась такой овцой! — вскрикивает Валерия и в попытках освободиться валится на пол.

— Так вышло.

— Он мне жизнь испоганил!

— А ты как бы ни при чем, да? — пробегаюсь пальцами по лентам жалюзи.

— Ты не имеешь право меня осуждать! — визжит истеричными поросенком Валерия. — Он и тебя вышвырнет из своей жизни!

— Да очень на это надеюсь, — я разворачиваюсь к ней на носочках, к которым прилипли пыль и крошки, — почему он тебя уволил? Что ты ему сказала, что он решил больше с тобой не иметь никаких дел?

— Сказала, что люблю его, — Валерия всхлипывает и воет в грязный пол, — и то, что готова уйти от мужа.

— А чего тогда мужа защищала, когда Евгений ему дал в нос? — задумчиво кусаю губы, глядя на уродливые граффити.