Порочный наследник

Фэллон кивнул, скорее, чтобы положить конец этому разговору, чем в знак согласия. Хотя это было, по правде говоря, лучше, чем он ожидал: Хардеуэй не из тех парней, кто церемонится или бьет вполсилы.

– Поэтому, когда я вижу, что ты ведешь себя как осел и переутомляешь своих людей и себя просто потому, что потерял свою любимую…

– Ну вот! – Фэллон должен был догадаться, что худшее еще впереди. Поэтому-то он и отправляет Хардеуэя разбираться с самыми сложными ситуациями для Общества: светские нравоучения не в его правилах.

– Как твой друг я отвечаю за то, чтобы не дать тебе разрушить все, что ты создал.

– Чем же? Попросив их поработать? – спросил Фэллон. – И какой же вред я причиняю?

– Сент-Джеймс, ты выглядишь как дерьмо и ведешь себя со всеми вокруг как полная задница. Когда ты в последний раз отходил от этого стола, чтобы нормально поесть?

– А, – отмахнулся Фэллон, – еда – для слабаков. Вот что я делаю. Общество – моя жизнь, и мои друзья заслуживают всего моего внимания.

– И я смотрю, ты продвинулся вперед, леди Изабель была всего лишь кратким отклонением от курса. Вот это все, – потряс он руками над столом Фэллона, заваленным бумагами, – это нормально?

– Должно быть, – сказал Фэллон, поправляя стопку бумаг на краю стола.

– Я краем глаза увидел ее, когда относил ее чемодан, – сбавил тон Брайс.

Фэллон замер и посмотрел на Хардеуэя.

– И?

– О, теперь ты хочешь услышать об этом? И тебе не нужно одновременно просматривать три отчета или что-то в этом роде? Поскольку это же нормально и все такое. – Хардеуэй пожал плечами. – Она сидела в гостиной с открытой дверью, когда я приехал. Только мельком взглянула на меня и вернулась к чтению. Ноттсби рассказал, что ей было приятно снова оказаться дома. Сент-Джеймс, ты должен знать, он также рассказал, что по дороге ее перехватил Грейплинг и она выпрыгнула из движущегося экипажа, спасаясь.

– Она ранена? – спросил он, рывком поднявшись на ноги, готовый немедленно послать за доктором.

– Она в по-ряд-ке, – по слогам стал втолковывать Келтон, – дома, со своей семьей. Она там, где должна быть. Жаль только, что Клобейн потерял ее след. Возможно, это было ужасно, но она выжила. Ноттсби сказал, что она молчит обо всем.

Ей спокойно и хорошо оттого, что она дома. Конечно, она с облегчением вернулась к своей семье. В конце концов, там ее место. Все так, как и должно быть. Тем не менее в какой-то мере ему стало больно оттого, что она была так рада оказаться подальше от него. Только вот молчать о произошедшем – это совсем не похоже на Изабель…

– А ты уверен, что видел ее, а не ее сестру?

– Ой, я бы заметил разницу, поверь, – проворчал Хардеуэй. – Той дамочке следует держаться от меня подальше.

Фэллон не должен был желать разузнать больше, но был уверен, что никогда не перестанет осматривать бальные залы, чтобы хоть издалека взглянуть на Изабель, и цепляться за упоминания о ней в разговорах по городу. Это неправильно, но он всегда использовал все возможные способы – это привычка, просто привычка.

– Как она выглядела?

– Как девушка, читающая книгу в гостиной, – пожал плечами Хардеуэй. – Хорошо, как мне кажется.

– Хорошо. Это… хорошо, что хорошо. – Фэллон смотрел не отрываясь на кипу бумаг на столе. Его место здесь, и здесь он и останется. Общество нуждается в нем.

– Оно и к лучшему. Разве это не то, что люди говорят в таких ситуациях? В подобных обстоятельствах я рассказывал Клобейну историю моего дяди, выставляющего всякий хлам по городу, и это, кажется, помогло ему. Я мог бы повторить тебе, это увлекательнейший рассказ.

– Ты о вечере на балу у Райтвортов? – Фэллон удивленно поднял бровь, услышав упоминание об истории, когда Клобейн пытался навредить самому себе. – То, что со мной, и близко не похоже на те обстоятельства. Он просто обезумел и пытался попасть в тюрьму.

– А ты пытаешься зачахнуть, обезумев. Я не вижу большой разницы, кроме комфортной обстановки в доме. Ты закрыл себя в тюрьму, как и Клобейн.

– Вали отсюда, – услышав это обвинение, ощетинился Фэллон.

– Вот и чудненько.

Хардеуэй встал. Какое-то время он поправлял сюртук, наблюдая за Фэллоном. Затем сделал шаг в сторону выхода, остановился и снова повернулся к столу.

– Да, – щелкнул он пальцами, – пока я не забыл: ты все еще хочешь услышать новости об украденных картинах? Их продают сегодня ночью.

От неожиданности Фэллон сжал кулаки и наклонился вперед на стуле.

– И ты тут разглагольствовал о моих привычках в работе, а картины сегодня ночью поменяют хозяина? Да что с тобой, черт тебя побери?!

Хардеуэй усмехнулся.

– Я знал, что ты не будешь слушать все остальное, если я начну с этого. Я тебя давно знаю.

– Ты настоящий ублюдок, – выразился Фэллон, вставая из-за стола. Нужно срочно встретиться со своими людьми, разработать план операции…

– Сент-Джеймс, могу я задать тебе последний вопрос?

– После всего я уже не вижу причины этого не делать, – пробормотал Фэллон, пригладив волосы. «Нужно многое успеть, чтобы подготовиться к сегодняшней ночи», – только об одном думал он теперь.