Порочный Принц

— Не смотреть на тебя. Тот факт, что ты не смотришь на меня.

Тогда я делаю смелый шаг, чего никогда раньше не делала. Я перепрыгиваю через него, оседлав его колени, и вожусь с ремнем.

— Что ты делаешь, ma belle — моя красавица?

В его тоне слышится легкое веселье, и я чуть не подпрыгиваю от этого до потолка.

— Мне обещали Рона Астора Второго, а я его еще не видела, — шучу я.

— Значит ли это, что ты хочешь меня только из-за моего члена?

— Конечно. Думал из-за тебя?

— Звучит так, будто я твоя шлюха.

— Ты мой, как и я твоя.

Мне наконец удается освободить его от боксеров после глупой возни. Он даже не пытается помочь мне, придурок.

— Ты моя, да?

Он хватает меня за бедро, а другой рукой сжимает челюсть.

На этот раз он тот, кто заставляет меня пялиться на него, и я бы не хотела, чтобы было по-другому.

Пока он смотрит на меня, я чувствую, что, может быть, все будет хорошо. Нет, не хорошо, но волшебно. Так... волшебно.

Я никогда не верила в магию, но я также никогда не верила в чувства или в людей. Теперь я верю в Ронана.

Может, потому что теперь я знаю, что он, вероятно, не сын Эдрика, и его происхождение не такое, как я думала.

Но разве это что-то изменило бы?

Это Ронан.

Он не спрашивал разрешения, когда вторгался в мою жизнь, и, конечно, не будет просить об этом сейчас.

Мои бедра дрожат, когда он опускает меня на свой член, полностью погружаясь в меня. Мои глаза закатываются, когда он заполняет меня до краев.

О, Боже.

— Черт,belle — красавица. Ты ощущаешься так хорошо, тесно и чертовски правильно.

Когда я прижимаюсь грудью к его лицу, его дыхание щекочет мою чувствительную кожу, когда он говорит.

Я собираюсь толкнуть их вперёд, требуя внимания, но Ронану это не нужно. Его рот обхватывает сосок, заставляя застонать, а затем всхлипывать, когда он проводит по нему языком. Он толкается бедрами снизу, входя в меня глубоко, но медленно. Словно он хочет почувствовать меня, запечатлеть в своей памяти.

И это, тот факт, что он запоминает меня вместо обычного грубого погружения, заставляет мое сердце трепетать.

Это странное ощущение, что-то, что заставляет мои собственные бедра дергаться в ответ.

Мои пальцы впиваются в материал его куртки, когда я двигаюсь вверх и вниз по его длине в темпе, который соответствует его. Он с причмокиванием отпускает мой сосок и смотрит на меня с блеском в глазах — блеском, который я потеряла несколько минут назад, блеском, который исходит от боли и травмы. От глубокой травмы.

Я прижимаюсь губами к его рту.

Его губы завладевают моими в грубом страстном поцелуе, лишая меня дыхания, мыслей и логики. Как будто меня никогда и не существовало до этого момента.

Когда я соединяюсь с ним таким образом во всех смыслах этого слова, словно ничего другого с нами нет.

Никаких сломанных частей, никаких кошмаров, никаких войн, которые нужно вести.

Но это ложь, не так ли?

Я могу притвориться, что этого никогда не случится, но это произойдет.

Я могу притвориться, что не причиню ему вреда, но сделаю это.

Рано или поздно это произойдет.

Это, блядь, произойдет.

Данная мысль заставляет меня крепче обнять его и поцеловать сильнее и быстрее, запечатлевая его в памяти, забирая его всего с собой.

Впервые в жизни у меня появились сомнения. Я так долго планировала это, но теперь сомнения не оставляют меня в покое.

— Спасибо тебе за то, что ты существуешь, ma belle — моя красавица, — шепчет он мне в губы, и тогда я кончаю.

Я падаю добровольно, зная, что меня ничто не удержит.

Но я ошибаюсь, есть что-то — или, скорее, кто-то.

Руки Ронана окружают меня, как тиски, когда он вонзается в меня еще немного, прежде чем тепло заполняет мои стенки, а затем просачивается между бедер.

О Боже.

Он хватает меня за затылок сильной ладонью и притягивает ближе, прижимаясь своим лбом к моему. Мы дышим воздухом друг друга, но мне почти кажется, что этого недостаточно — будто мне никогда не будет достаточно.

И это опасно.

Нет — это более чем опасно. В моем случае это чертовски смертельно.

Он Астор. Ну и что с того, что он мог быть сыном Эдуарда, а не Эдрика? Он все еще Астор.

И проблема в том, что чем больше времени я провожу с ним, тем больше этот факт размывается. Все расплывается, и он единственное, что остается.

Ронан.

Просто Ронан.

При этой мысли у меня сжимается грудь. Я не хочу, чтобы он был просто Ронаном. Он не может быть просто Ронаном.

Что я наделала?

Вот что происходит, когда вы зависимы. Вы не осознаете всей высоты зависимости, пока не станет слишком поздно, пока это не станет единственной вещью, текущей в ваших венах, и вы не сможете избавиться от нее, пока, блядь, не истечёте кровью.

Я не могу истечь кровью.

Я уже истекала кровью ранее.

Теперь его очередь, не моя.

Я отталкиваю Ронана и забираюсь на пассажирское сиденье. Мои потные негнущиеся пальцы нащупывают платье, а затем надевают его через голову, игнорируя остатки дурацкого костюма.