Порочный сексуальный татуировщик

Но прямо сейчас, в этот момент с Катриной, он не хотел ничего забывать или избегать. Нет, он хотел запечатлеть каждый ее дрожащий вздох, запомнить румянец на ее щеках и то, как расширяются ее зрачки от вожделения, чем дольше они стояли в этой позе, а его член изнывал от желания оказаться внутри нее. Ему хотелось запомнить ее изящные и совершенные формы, прижатые к его напряженному члену, как ее все более хаотичное дыхание заставляло ее груди подниматься и дрожать, когда неоспоримое предвкушение между ними нарастало каждую секунду. Ему хотелось уткнуться лицом ей в шею, вдохнуть пьянящий женский аромат и потеряться в ее нежном, аппетитном теле.

Вот только в том, как он взял бы ее, не было бы ничего нежного. Он не знал, как действовать медленно, нежно или романтично. Он трахался грубо, жестко и доминирующе. Катрина была единственно хорошей частью его жизни, и он не хотел запятнать ее своей извращенной потребностью использовать секс, использовать ее, чтобы облегчить все те тайные бушующие эмоции из прошлого, которые он изо всех сил пытался скрыть, чтобы не причинить вред кому-либо или чему-либо.

Особенно, Катрине.

Но по мере продолжения борьбы их воли, несмотря на постепенное смягчение языка ее тела, часть его не могла отрицать, как сильно он нуждался в этой женщине, жаждал быть ее частью дюжиной разных способов, которые были настолько чертовски неправильными, что он чувствовал себя сволочью лишь от одной мысли, чтобы развратить ее.

Но затем из глубины ее горла донесся мягкий, возбужденный звук потребности, и его контроль дрогнул, по венам пробежала ответная дрожь, а биение сердца отдавалось в ушах все громче и громче. Напряженность между ними стала осязаемой, пока девушка не отвернулась и, наконец, не разорвала с ним зрительный контакт.

И он ненавидел это. Ненавидел, что она пыталась отгородиться от него и игнорировать огонь, тлеющий между ними. Он оторвал одну руку от стены, коснувшись пальцами ее челюсти, а большим пальцем скользя по ее полной, влажной нижней губе.

— Катрина, посмотри на меня, — тихо потребовал он.

Речь уже шла не об их споре или поисках объяснений. Нет, дело было нечто совсем в другом, и он был чертовски беспомощен, чтобы противостоять манящему искушению.

К его большому удивлению, она судорожно выдохнула, от чего ее грудь задрожала, и повиновалась его команде. Когда нежное сияние зеленых глаз снова обратилось к нему, он понял, что с ним покончено. Навсегда. Эти прекрасные глаза видели самую глубокую и темную часть его души. Так было всегда, и в этот момент он почувствовал себя таким открытым, незащищенным и уязвимым.

Катрина с трудом сглотнула, руки, опущенные по бокам, поднялись к его груди, и она слегка сжала в кулаках его футболку. В ее глазах вспыхнули противоречивые эмоции, и он знал, что она изо всех сил пытается отрицать то, чего они оба явно хотели. То, что им обоим было нужно.

— Мейсон… — ее голос прозвучал сдавленно и неуверенно.

Он не хотел слышать никаких оправданий. Не хотел давать никому из них шанса остановить то, что должно произойти. Не думая о последствиях, он приподнял ее подбородок и прижался поцелуем к ее губам, наконец, получив то, чего жаждал последние двенадцать лет.

Глава 4

В момент, когда их губы соприкоснулись, волна обжигающего тепла ударила прямо в член Мейсона, и слово «друзья» перестало быть к ним применимо. Потому что друг не стал бы завладевать горячими, сладкими губами этой женщины и целовать их до синяков. Друг не стал бы наматывать на кулак длинные светлые волосы, чтобы контролировать наклон ее головы и глубину поцелуя. И, Иисусе, подруга определенно не стала бы скользить рукой по его плоскому животу, обхватывать пальцами его твердый член и крепко сжимать его.

Именно тогда Мейсон решил, что если он попадет в ад за то, что прикоснулся к Катрине, осквернил ее, то заберет с собой воспоминания об их горячих утехах, чтобы фантазировать снова и снова.

Их языки переплелись, двигаясь глубоко и дико, и с гортанным, примитивным рычанием он прижался твердым, как камень, членом к ладони Катрины, умирая от желания ощутить, как ее пальцы стискивают его обнаженную плоть, лаская его, пока он не кончит от ее руки.

Из-за растущего к ней аппетита, соблазнения ее рта стало недостаточно. Он хотел большего. С последним медленным и тщательным движением языка и сексуальным, соблазнительным укусом ее нижней губы, от которого она охнула и начала извиваться, Мейсон, наконец, прервал поцелуй и уткнулся лицом в теплый изгиб ее шеи.

От Катрины исходил привычный легкий аромат гвоздики и специй, который соответствовал ее смелому характеру и вызывал у него мысли о сексе с ней каждый раз, когда он вдыхал возбуждающий запах. Уткнувшись носом в ее шею, он провел по ней зубами, и она с чувственным стоном откинула голову назад, предоставляя ему желанный доступ.