Порочный сексуальный татуировщик

Под ней была майка, но Катрина вздрогнула, вспомнив, какой незащищенной и уязвимой она себя почувствовала и как боялась. Особенно когда один из мальчиков посмотрел на нее тем же взглядом, каким на нее смотрел отчим. Когда мальчик подошел к ней, тошнотворное чувство, кружащееся в животе, усилилось, и слезы обожгли глаза. Она хотела убежать, но не могла, поскольку все трое окружили ее, не оставляя ей легкого спасения.

— Оставьте ее в покое, — услышала она мальчишеский крик со стороны.

Главарь банды посмотрел на кого-то позади Катрины.

— А ты кто такой, мать твою?

— Тот, кто станет твоим худшим кошмаром, — уверенно ответил другой мальчик, наконец, оказавшись в поле зрения Катрины. — Верни ей куртку.

Чужак перед ней воинственно выпятил подбородок.

— Иди нахрен, чувак.

Ее спаситель был высоким и долговязым, и хотя выглядел моложе остальных парней, явно не боялся их, сокращая расстояние между собой и другим мальчиком. Не колеблясь, он ударил парня по лицу, да так сильно, что тот отшатнулся и приземлился на задницу.

Вместо того чтобы прийти на помощь другу, двое других хулиганов тут же попятились, а тот, кто держал ее куртку, уронил ее на землю, будто она внезапно загорелась.

Парень, все еще сидевший на заднице, поднес руку к носу, из которого хлестала кровь, и его глаза округлились от шока.

— Господи Иисусе, да, ты мне нос сломал, засранец!

— Тебе еще повезло отделаться только носом, — дерзко заявил ее спаситель, прищурившись, и все еще стоя в напряженной позе со сжатыми по бокам кулаками. — Считай это дружеским предупреждением, чтобы оставить ее в покое. Если кто-нибудь из вас еще хоть раз посмотрит в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней, я сломаю вам гребаные коленные чашечки.

Один из мальчиков поднял руки в примиряющем жесте, очевидно, пытаясь оправдать бессердечное поведение своего друга.

— Мы просто играли, чувак.

— Мне плевать, что вы делали, — прорычал он со вновь вспыхнувшим гневом. — Оставьте. Ее. В покое. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не передумал и не выместил свой гнев на всех троих.

С ворчанием и бурчанием под нос отборной брани, мальчик, сидевший на земле, встал, и вся троица ушла. Парень, стоящий сейчас перед ней, не отличался крепким телосложением, но явно слыл крутым на улице и ни от кого не терпел дерьма. То, что он, не колеблясь, ударил главаря, красноречиво говорило об образе задиры и плохиша с наплевательским ко всему отношением.

Он поднял ее куртку и повернулся к Катрине, черты его лица немного смягчились.

— Парни, которые пристают к девчонкам, — гребаные засранцы, — сказал он, встретившись с ней обеспокоенным взглядом. — Никто и никогда больше не будет тебя задирать. Я позабочусь об этом. Ты в порядке?