Порода. The breed

- А вот этого не скажу. Держу пари, что вы боитесь летать на самолете.

- Ричард! Нет, невозможно. Вы и это знаете.

- Догадаться нетрудно. Вот чтобы вы не боялись, я вам в самолете и буду рассказывать. А сейчас ложитесь спать. Я хочу, чтобы вы очень, очень стремились в самолет. Там вас ждет что-то страшно интересное, Анна. Хватит на весь полет до Глазго.

Я вошла в свою спальню, включила лампу у изголовья кровати и без сил опустилась на цветастое покрывало. Обещанный перед путешествием в Шотландию «спокойный день», кажется, завершился.

Снизу, из кухни, раздался знакомый звук. Ну да, конечно: телефон. Мэй в своей спальне трубку не поднимала – видно, спала непробудным сном. Телефон все звонил и звонил. Это показалось мне странным. Вряд ли англичане: слишком поздно, слишком настойчиво. А вдруг? И я ринулась вниз по лестнице.

- Алё-ё... – вяло проговорила трубка голосом Валентины. – Это Аня?

- Аня, Аня. Ты что, не узнаешь? – Напрасно, напрасно надеялась, - отругала я себя и горько пожалела, что так сорвалась к телефону.

- Не –а... У тебя голос так изменился... Стал какой-то английский...

- Какой еще английский? Валентина, ты что? Ты вообще знаешь, который час? Тут, в Англии?

- Не-а... Ой, Ань, извини... У меня депрессия, Ань... А у тебя голос такой энергичный, звонкий какой-то... Я же говорю – английский... Я вообще так, на всякий случай позвонила. Вдруг ты подойдешь...

- Валентина, - сказала я, вспомнив, как Ричард говорил о друзьях и устыдившись, - милая! Как я рада. Ну, говори, что у тебя. Давай.

- Доллинька бабушкина умерла. Сегодня на Бугре похоронила. Она тосковала очень. Старенькая, вот и сердце не выдержало...

Валентина говорила, а я видела наш Бугор – высокий берег Москва-реки у Бородинского моста. Сейчас он занесен белым тополиным пухом, и метет, словно зимой, поземка, заметает свежую собачью могилку. За рекой садится багровое круглое солнце – чем ближе к земле, тем больше диск в розовом жарко-туманном мареве.

Да, Бугор... Здесь началась наша жизнь. По Бугру родители катали нас в колясках. С него мы, школьницы, скатывались на санках. Здесь, над рекой, совершались наши первые, трепетные, еще не взрослые прогулки. Здесь, с собакой на поводке, встречаю я каждое утро. Под ногами, в серых гранитных берегах, течет Москва-река. Внизу, за рекой, текут машины. За спиной встает солнце. Лучи света, сплетенные в тонкую солнечную сеть, колеблются под мостом. Сюда прихожу я и на закате.Солнце плавно опускается куда-то за Дорогомилово, как купальщица в реку, и вот уже дрожат в черной воде фонари.

Так поднялась некогда над рекой, над Бугром моя жизнь. И чуть не половина утекла уже с водой под мостом. Где-то суждено ей закатиться?

- Валентина, не плачь. Приезжай. Я дней через пять вернусь в Стрэдхолл, а потом съездим вместе в Дэвон, это на юге.

- Ань, я теперь не приеду...

- Почему ж теперь-то не приедешь? Теперь и приезжай! Кошку свою отдай Дине Артемовне, пусть пока в библиотеке поживет. Там мышей полно, ты же сама видела. Помнишь, как мы их в банку ловили? Ставили под банку карандаш и клали сыр. Нет, ты помнишь, сколько мышат попадалось?

- Да... И толстые были....

- Оставь, оставь. Дина кормить ее будет вкусно, из буфета.

- Да нет, Ань, не могу я ...

- Да почему?

- Ань, я тут подумала... Ну понимаешь... А что если я уеду, а Олег захочет вернуться?

- Ну, если так, и не надо. Сиди жди Олега. Может, он и правда передумает.Ты только не плачь. Я ведь того гляди – и обратно. Через неделю – ну самое большое дней через десять. Ты пока пей тазепам на ночь. А! Нет! Слушай! Иди к психотерапевту! Немедленно! Завтра! И не думай отнекиваться! Знаешь, как помогает!

- Да я уже была...

- Была?! Да что ты! Неужели сама пошла? Вот молодец! Умница! Почему ж ты опять плачешь? Из-за Доллиньки? Ну, понятно. Жалко собачку, конечно, что говорить.... Сколько лет, да и память об Анне Александровне. А к терапевту все-таки сходи. Ну, что тебе стоит – хоть разок. Поможет!

- Ни за что. Меня ведь в первый-то раз Олег заставил, я бы сама не пошла.

- Как Олег?

- А вот так. Олег. Чтобы я перестала звонить ему по телефону. Знаешь, Ань, я ведь звонила. И плакала. А его девка нервничала, что он ко мне вернется. И он меня заманил. Согласился встретиться, посадил в машину и отвез в какую-то квартиру. А там открывает мужик в трусах. Грязный такой, потный, небритый. И Олег говорит: познакомьтесь. Это психотерапевт. А это Валентина. Вы тут поговорите, а я пошел. Ты бы видела этого психотерапевта!

- Да какой это психотерапевт! Сама говорила: Олег скупой. Нанял, наверное, кого подешевле – самозванца, неуча.

- Скупой-то скупой, но если ему надо – деньги тратит ого какие. Это ведь он не для меня – для своего спокойствия. Мужик оказался знаменитый.

- А ты откуда знаешь?

- Я потом сама искала. Чтоб не так мучаться. Я очень мучаюсь, Ань. И нашла – тот же телефон, что на его визитке.

- Ну и как? В смысле – как сеанс?

- А никак. Чушь какую-то мне впаривал. Не нервничайте, говорит. Все проходит. Я попрощалась вежливо и ушла...