Порода. The breed

- А то, что вы стали сами избегать тех моментов перед встречами, когда боль была невыносимой. А значит – избегать и самих встреч. Запрет матери был уже не нужен. Вы стали бояться. Этот страх соединился с тоской по отцу, которого, вы, верно, очень любили. И с годами это вовсе не исчезло. Наоборот – укрепилось, укоренилось, ушло внутрь. И вот вы стоите и смотрите на меня – здесь, в Англии. Но вас со мной сейчас нет. Анна, что с вами?

Я пришла в себя на длинной скамье у серой каменной стены двора. Стена была шершавой и холодной, на ней сгустились капельки вечерней влаги из нагретого воздуха. Я смотрела в небо – прямо над головой еще светлое, по краям купола, ближе к земле, уже темно-синее, почти черное. Остро мерцали редкие мелкие звезды.

- Анна, милая, как ты нас напугала, - это был голос Мэй. Джулия вытирала мне лоб. Ричард стоял у скамьи на коленях. Он держал ингалятор. Пахло сеном, лошадьми, но сильнее всего – аптекой.

- Что это было? – я поняла, что обращаюсь именно к Ричарду. И поняла, почему.

- Приступ удушья. У вас аллергия?

- Боже, Анна, ты ведь могла совсем задохнуться! – Мэй разумно отошла и только потом закурила. К ней присоединилась Джулия. Я села на скамье и прислонилась к шероховатой стене. Серый камень холодил спину. Лицо горело.

- Ты в состоянии встать, Анна? Ричард, пошли кого-нибудь, пусть принесут лекарство. Теперь она сможет проглотить таблетку. Джулия, мы поедем. Нужно поскорей увезти Анну подальше от лошадей. И от сена.

- Мы еще увидимся, Анна, дорогая, - голос Джулии был низким, хрипловатым и таким теплым. – До встречи! Возьмите с собой в Шотландию что-нибудь от аллергии.

- Все это из-за меня, - сказал Ричард. Он вел машину по лабиринту узких дорог в стенах зеленой изгороди. Правда, сейчас она была не зеленой, а черной. Темно было – хоть глаз выколи, только желтые круги света от фар плясали впереди. – Из-за этого разговора. Так бывает – приступ удушья может быть вызван сильным волнением. – Я не оглядывалась, но мне показалось, что Мэй сосредоточенно слушает.

- Ричард, - спросила я в полусне от лекарств и от мягкого покачивания автомобиля, когда мы уже въезжали в ворота Стрэдхолла, - откуда вы все знаете? Вы так говорили со мной там, во дворе... Как профессиональный психотерапевт. И то, я думаю, не всякий. И вы знаете про аллергию. Так откуда?

- Это армейская подготовка, Анна. Так у нас готовят офицеров. Чтобы командовать людьми, нужно их понимать. А уж медицина – ну, это само собой. Я одного только не могу объяснить.

- Вы? И не можете?

- Не нужно надо мной смеяться. У вас сейчас потребность себя защитить, и это естественно. Я не обижаюсь.

- Простите, Ричард. Что вы имели в виду?

- Я не могу понять, почему никто из ваших друзей там, в Москве, – а вы говорите, что у вас есть друзья, - почему никто из них давным-давно не отвел вас к психотерапевту? Не помог советом? Не настоял, чтобы вы встретились с отцом? Они что, не замечали, как вы страдаете – одна, молча, много лет? Вряд ли им неизвестна ваша история. Почему я, мало знакомый вам человек – ведь мы с вами виделись всего несколько раз и два дня провели вместе – почему я это увидел, а они – нет? Не захотели вам помочь? Что же это за друзья?

Ничего подобного мне и в голову никогда не приходило. А ведь этот англичанин прав.

- У нас другие отношения между людьми, Ричард, - сказала я в замешательстве. - И к психотерапевтам у нас никто не ходит, а мучается сам по себе.

- Анна, это звучит совершенно загадочно. Совершенно. Да такого просто быть не может.

- Не подумайте, что я знаю, что вам ответить, Ричард. Наверное, люди у нас, как и всюду, разные. А друзей я сама себе выбирала. Может быть, именно таких, кто не слишком склонен сопереживать, помогать... И именно для того, чтобы никто меня никуда не отвел – ни к психотерапевту, ни к отцу. Понятно? Чтобы к отцу не отвел.

Машина уже стояла у кухонной двери. Мэй на заднем сиденье не шевелилась. Мы растолкали ее и отвели наверх, в спальню. Ричард сказал, что не обязательно просыпаться так уж рано - он позвонит Мэй и непременно разбудит, чтобы мы успели сложить вещи. Оставив мне пакет с лек арствами и номер телефона – на всякий случай, - он быстро нагнулся, легко поцеловал меня куда-то в ухо и побежал вниз по лестнице.

- Ричард, - окликнула я, - подождите! – Он повернулся на носке ботинка, как фигурист, и посмотрел на меня снизу, уже с лестничной площадки.

Напряженно, не мигая (как странно, что мне пришло это в голову! - удивилась я, - какой же портрет мигает?) на него смотрела пра-пра-пра-прабабушка Мэй – та, от которой бежал титулованный гомосексуалист, сосланный за свои безобразия в Австралию. Глаза ее были темно-синими, глубокими. Как у Мэй, тогда, в автомобиле, и ведь они с Мэй почти ровесницы!

- Ричард, спасибо за все. И еще одно... Энн – о чем она хотела меня попросить? Ну, хотя бы два слова!

- После, Анна. Позже. Ну хорошо, скажу, чтобы вам легче было уснуть – всего лишь еще об одной поездке. На юг, в Дэвон. Там очень красиво, места чудесные. Совсем ненадолго – доехать до побережья и вернуться.

- О! А зачем?