Порода. The breed

А я, пошатываясь от пережитых волнений на своих русских ногах, вышла из-за полосатой желто-красной ленты ринга, отдала белый поводок хозяйке, опустилась на собачьи подстилки под зонтиком и стала смотреть, как Мэй обцеловывает свое новое сокровище. Но отдохнуть не пришлось. Стоило потерять надежду на жизнь с русской борзой в России, как немедленно напомнила о себе проблема Ричарда. То есть напомнил о себе сам Ричард, который, стоя надо мной, поздравлял и выражал свое восхищение. Он говорил лаконично, как подобает солдату Ее Величества, несколько церемонно, но почти страстно. Чувствовалось, что он и в самом деле восхищен. – Боже мой, - думала я. – Что ж это я наделала? Видно, ничто не может вернее завоевать сердце англичанина, чем публичная победа собачки в руках его девушки. Да ведь тут и победа не простая – блистательная, под знаменитым на всю Англию экспертом, нежданная…Это надо же – такого заморыша на первое место вытянуть, да на сертификатной выставке! – Вот что, наверное, думает сейчас Ричард, вот от чего быстрее бьется его тренированное сердце и разгорается под солдатским загаром темный румянец.

Я благодарила, стараясь небрежностью и спокойствием умерить волнения жениха, а сама смотрела, как Мэй ведет в новый ринг Опру. Мышку – для меня еще Мышку – снова дали мне, пока подержать, и вот я снова - в последний раз, наверное, - сжимаю в ладони белый поводок, еще влажный от пережитых мной волнений. Жаль, скоро отберут.

Толпа, собравшаяся вокруг нашего зонтика после победы Мышки, растаяла: все смотрели, как Терри судит сук в открытом классе. Опра получила резервное первое место, и Мэй с кислым лицом приблизилась к зонту. Она рассчитывала на большее – Опре давно пора было стать чемпионкой, а вожделенный третий сертификат опять ускользнул. Но вот взгляд Мэй упал на нас с Мышкой, и триумф этого дня полностью завладел ее сознанием. Вокруг нас снова стали собираться люди, зазвучали поздравления, шутки, смех и возгласы восторга. В центре всего была маленькая борзая, которую гордая хозяйка держала на белом поводке, то оглаживая, то целуя.

- Gosh, how beautiful she is[108], - слышалось отовсюду.

- Oh, deary dear, what a nice bitch really! God gracious, who could imagine she would get her ticket, and under Terry too![109]

Я так устала от англичан и английского, что перестала понимать смысл, и все эти реплики звучала для меня птичьим щебетом, будто я оказалась в стае попугаев.

- Мне кажется, не только собачка хороша. Из них двоих русскую девушку я бы поставил первой, - услышала я знакомый тщательно обработанный голос. – А вы, Ричард?

- Без сомнения, Дик. Я более чем согласен. Однако это вряд ли предмет для шуток.

- О-о, ну-ну-ну… Что ж, приношу свои извинения. Но ведь это вовсе не шутки. – И мне показалось, что председатель клуба пробормотал то ли про себя, то ли кому-то рядом:

- Ничего себе! Дело, кажется, далеко зашло! Тут уж и правда не до шуток… - И, обернувшись к обступившим нас зрителям, вытянул за руку вперед высокую молодую женщину.

- Познакомьтесь, Анна! Вот и еще одна русская. Уверяет, что знает этот странный язык, которому научила ее бабушка. Поболтайте-ка с ней. Это Илзе Пинкофф, у нее несколько борзых, и она говорит с ними только на родном языке.

- Здравствуйте, Илзе, очень приятно, - сказала я и подумала, как славно будет хоть несколько минут отдохнуть от английского. В этом скоплении англичан я прямо физически чувствовала, как их язык все ближе и ближе подвигает меня к ним, меняет, как с каждой произнесенной фразой все труднее становится возвращаться к себе.

- Чиут-чиут, - раздалось в ответ.

Я недоуменно уставилась на русскую Илзе. Что это она? Девушка протянула ко мне руку, взяла за плечо и потянула за собой в сторону. Вероятно, ей казалось, что ее лицо выражает радость. На мой взгляд, она переигрывала.

- Please, Anna, don't open my secret[110], - зашептала она мне на ухо. Ее длинные прямые волосы, по-скандинавски белые, щекотали мне шеку и под порывами ветра обвивали шею. – I don’t speak a word in Russian. But among Borzoi people it is so smart to speak Russian and to be Russian… I come from an emigrant family and I love Borzois so – just adore them, so I pretend to get some special status in the Club. I know it looks awful, but will you forgive me – please, do![111]

Я огорчилась. Длинная белая Илзе Пинкофф казалась противной.

- Well, I shan't spoil your play, Ilse. But do tell me, what did you say as a greeting – you know, you produced some very strange sounds like Ciu-Ciu or something of the sort…

- God bless you, Anna dear, you can’t imagine how relieved I am and how thankful. Ciut-ciut – so I’ve heard some real Russians say before drinking together, so I decided it was a kind of greeting… [112]