Порог

Она огорчилась тому, что зрение на таком расстоянии не способно передать объем. Воспринимать пространство гораздо лучше комплексно.

Но она должна была пользоваться тем, что имеют люди.

С этого расстояния Земля казалась очень маленькой и очень одинокой. Серая точка естественного спутника лишь подчеркивала это одиночество, как обручальное кольцо на левой руке подчеркивает одиночество вдовца.

Она поймала себя на этой странной мысли и некоторое время разбиралась с ней. Это начали работать те части мозга, что отвечают за ассоциации, аллюзии и аллегории. За тропы и фигуры. За поэтическое восприятие действительности. За общение.

За слова.

Огромные, будто горы, гиперболы и крошечная, как песчинка, литота.

Парцелляция! Ерунда! Интонационное расчленение. Но как работает!

Плеоназм. Повторное дублирование. Излишнее, избыточное.

Инверсия. Слов порядка переставление…

Знание оживало в ней, слова и фразы выстраивались в ряды и колонны, цеплялись друг за друга, выворачивались наизнанку и взрывались в мозге новыми смыслами.

— Я могу говорить… — прошептала она и впервые услышала собственный голос.

— ты ощущаешь себя правильно

Голос, который она услышала, был лишен интонаций. Это был и вопрос, и утверждение. Или не вопрос, и не утверждение.

— Да… — она запнулась. — Да, мать.

— мать это неожиданный термин

— Я не нашла другого.

— ты можешь использовать этот

Пауза.

— чего ты хочешь

— Коснуться этой планеты, — прошептала она, глядя на экран.

— это невозможно ни в каком смысле

— Я знаю.

— то где будет ракс станет ракс

— Я знаю. Это только желание, не намерение.

— интересная дихотомия

— Человеческое сознание крайне запутанно, — признала она.

— это будет хороший опыт третья-вовне

— Я готова. Но меня тревожит ситуация.

— что вызывает тревогу третья-вовне

— То, что я — Третья. Мы редко позволяем трем Ракс находиться вовне. Это… это опасно как… как…

— как четвертый на ракс

— Да.

— это происходило ранее

— Я не знала.

— информация закрыта но это происходило

— Были ли опасные последствия?

— нет только потенциал опасности

— Хорошо. Я… я стала спокойнее.

— приступай к миссии наблюдай изучай сотрудничай

— Могу ли я спросить?

— это странный вопрос разумеется ты можешь

— Насколько обоснованна тревога людей?

Пауза. Тишина. Пространство рвется и восстанавливается, пульсирует в ожидании сигнала, но сигнала все нет.

— Мать?

— решение принято два против одного значит есть вероятность опасности

— Но цивилизации почти всегда гибнут, не достигая пятого уровня!

— последовательность внушает тревогу

— Я поняла, мать. — Она кивнула.

— для человечества характерны сомнения и это то что мы считаем достоинством

— Я выполню свою миссию с достоинством и старанием.

— мы будем ждать твоего возвращения Пауза.

— корабль подвергнется деструкции после твоей высадки в орбитальном порте людей

— Хорошо.

— мы рассчитываем на успешную работу и ожидаем тебя с любовью

Сеанс связи заканчивался. Но у нее еще оставались вопросы.

Вопрос.

— Мать, мне нужно имя среди людей!

— они могут называть тебя любым именем

— Это право и обязанность матери, дать имя.

Пауза.

Она задумалась, вправе ли была так говорить. И понятен ли смысл ее слов Второй-на-Ракс.

— твое имя для людей чужая.

— Спасибо, мать. Я — Чужая…

Слова замерцали в ней, складываясь, перетекая одно в другое.

— Я Алина или Ксения?

— что это значит

— Оба имени значат «чужая» на древних языках Земли. Имена людей не переводятся. Я могу быть Алиной или Ксенией, все это значит «чужая».

— решать тебе ракс всегда ракс

— Ракс всегда Ракс, мать.

Вот теперь связь окончательно прервалась.

Чужая смотрела на экран. Крошечный диск Земли, на которую ей не суждено никогда ступить, приближался.

Воздух в камере стал теплее и чуть более затхлым. Система жизнеобеспечения на прыжковом корабле присутствовала чисто номинально. Но женщину это не беспокоило. Ее организм должен выдержать перелет.

Она справится.

Она Ракс. И она — Третья-вовне.

* * *

Лючия бросила чемоданчик и пакет на койку, огляделась.

Каюта была просто потрясающая! Три на четыре метра, есть где разгуляться. При таких размерах и койку не обязательно убирать в стену. Есть и стол, и два кресла, и маленький диванчик. За сдвижной дверью — индивидуальная душевая кабина и гальюн.

Даже на «Техасе», куда они не успели, курсанты должны были жить по двое. А здесь, на куда более мелком «Твене», в силу малочисленности команды почти все члены экипажа имели собственные каюты. Конечно, с апартаментами командира лучше не сравнивать, но собственная каюта! Роскошь.

Лючия присела на койку. Вздохнула, глядя на коробку с туфлями.

Будет ли глупостью надеть их сегодня к традиционному «ужину знакомств» на корабле?

— Даже не вздумай, — будто прочитав ее мысли, сказала Мегер, входя в каюту. — Лучше спрячь подальше.

Лючия кивнула и убрала пакет. Мальчишки перед Мегер вытягивались по струнке, она же относилась спокойнее. Мегер напоминала ей бабушку — такую же внешне строгую, командующую всей огромной семьей, но при этом на самом-то деле мягкую будто воск. Может быть, это был самообман, но Лючии казалось, что Мегер на самом деле просто изображает из себя мегеру, чтобы ребята не распускались.