Порог резистентности (СИ)

Цугу ходила перед ней, трепеща крыльями. Маленькие шажки влево, маленькие шажки вправо. Ее сяжки дрожали от нетерпения, и изысканный сложный узор проступал все явственней на крыльях, набухающих соком. Ра узнала ритуальный танец ухаживания и с готовностью откликнулась, нежно щелкая челюстями.

Обнявшись накрепко сяжками, они поднялись в воздух, чтобы уединиться под сводами восемнадцатого уровня Глубины.

А сутки спустя, когда их отряд покинул родные галереи и ушел ниже сорокового уровня, чтобы продолжить разведку неизведанных глубин, оказалось, что Зер и еще двадцати четырем биши повезло, и они услышали свою песнь. Отряд возглавила Сцех. Другие биши перебрасывались шутками насчет более удачливых подруг, но Ра видела, что они и сами были бы не прочь оказаться на их месте.

Впрочем, чувство это было мимолетным. Жизнь коротка, и столько всего нужно успеть сделать. Пока не пришло время любви, пока не отяжелела биши, пока не задрожали ноги, пока не перестали перемалывать жвала, пока не истончились грудные пластины, пока не рассыпались крылья, пока молодь не зашевелилась во плоти твоей. И прорастет твоя плоть и восстанет молодью, сильной и ненасытной, а дух возвратится к Великому Нзунге, который дал его. И повторится все вновь и вновь. Что было, то будет. Что делалось, то и будет делаться. Нет ничего нового в Глубине.

5

Раздался громкий треск, мрак распался на две части, и в образовавшуюся щель хлынул ослепительный свет. Полоса света стала расширяться, и неожиданно на фоне яркого сияния появилось темное пятно.

– Ох ты, бедняга, – сочувственно сказал хриплый голос.

Ра не поняла, что произошло. Куда она попала? Где Цугу, Зер и другие сестры? Неужели яркий праздник был всего лишь сном? Но ведь биши никогда не спят, а метаморфоз уже закончился… Или еще нет?

Тем временем темнота продолжала отступать под натиском света, ускользая куда-то вбок, за границу поля зрения Ра. Через широко раскрытые глаза, причиняя нестерпимую боль, свет проник глубоко в мозг и остался там, похожий на раскаленный гвоздь. Глаза (у нее снова есть глаза?!) постепенно привыкали, и скоро она смогла разглядеть того, кто сначала показался говорящим черным пятном. Очень худое, очень бледное лицо. Судя по клочковатой бороде и усам, принадлежащее мтцу. Нет! Мужчине. Человеку. Свернутый набок нос – видимо, когда-то сломанный и неправильно сросшийся – придавал лицу зловещее выражение.

– Сейчас, сейчас, – бормотал мужчина. – Потерпи немножко…

Ра хотела протянуть к нему сяжки, чтобы поприветствовать, и поняла, что тело вновь изменилось. У нее больше не было ни сяжков, ни внутреннего зрения, ни слышащих волосков на руках и ногах. Крылья за спиной тоже исчезли вместе с Ра. Она снова стала Радой Алинтас. Беспомощной и слабой. Потому что человеческое ее тело было деревянным и бесполезным. Она даже пальцем двинуть не могла.

Лицо мужчины показалось Раде чужим и близким одновременно. Она могла бы поклясться, что никогда в жизни не встречала этого человека. Но в то же время… Что-то знакомое сквозило в выражении лица, во взгляде, в манере бессвязно бормотать. Он выглядел так, будто всю жизнь прожил в колонии "прими".

– Ну вот, и готово, – удовлетворенно крякнул человек.

Он наклонился совсем близко, подхватил Раду под мышки и, кряхтя от натуги, потащил куда-то.

– Вот так… Смотри, это твой кокон… Сейчас мы тебя… Хм… Да вот сюда хотя бы…

Он прислонил ее спиной к чему-то – как бесчувственную куклу – и теперь Рада могла видеть развороченный коричневый кокон, из которого извлек ее незнакомец.

Значит, это было лишь действие яда, бред помутившегося сознания? Пока она жила чужой жизнью, огромные термиты замотали ее таким же образом, как и тех… снегожорок. Нзунге называли их "вижана", что означает молодь, вспомнила она. А этот человек ее… выкрал? Отбил? И что он собирается делать с неподвижным мыслящим телом?

– Ну вот, таким образом, – сказал мужчина, входя в поле зрения Рады и останавливаясь прямо перед ней.

Он упер руки в бока и окинул свою добычу оценивающим взглядом. Нахмурился.

– Надо бы тебя того… – озабоченно пробормотал он. – Сопрела, поди, в спецухе-то. Извини, милая, ничего личного.

Он приблизился и протянул к ней руку с устрашающего вида кривым ножом. Рада инстинктивно попыталась мысленно отпугнуть его, как термитов, но безуспешно. Наладить ментальный контакт с человеком ей никогда не удавалось, не говоря уж о том, чтобы внушить что-то. Ханна пыталась объяснить, как это делается, но у Рады так ничего и не вышло.

Мужчина разрезал в нескольких местах ее верхнюю одежду, стащил испорченную спецуху, отбросил в сторону.

– Вот, теперь нормально, – удовлетворенно произнес он. – Ты, главное, не бойся, милая. Для твоей же пользы стараюсь. Я тебя не обижу.

Он помолчал и задумчиво добавил:

– И как же тебя занесло сюда? После стольких лет увидеть живого человека… Гм, не совсем, конечно живого. Но ничего-ничего, мы тебя оживим, и ты все расскажешь…