Порою нестерпимо хочется

-- Этот Ивенрайт, я ему не доверяю; так и жди от него подвоха. Когда мы заключили этот контракт, честное слово, я подумал... Осторожно, ребята. Зачем покупать новое снаряжение? Я в свое время сказал Стоуксу: зачем нужен новый осел, если этот еще ходит?.. Послушай, Леланд, я тебе рассказывал про свои зубы? -- Он поднял фонарь к лицу, и я увидел, что он извлекает изо рта зубы. -- Ну, что скажешь? -- Он выпятил губы. -- Моих только три -смотри-смотри, -- а два подлеца даже напротив друг друга. Что скажешь? -- Он торжествующе рассмеялся и вставил челюсть обратно. -- Страшно повезло! Джо Бен так и сказал мне: такое везение -- это признак чего-то там... Эй, Джо, не забудь смазать лебедку, слышишь? Если с ней как следует обращаться, она еще прослужит пару сезонов... А как она выглядит -- кого это волнует... -Кряхтение и ворчание. -- Охо-хо! -- Временами он останавливается, проклиная палеолитическую боль в плече. -- Да, и пусть Боб будет поосторожнее с весами, они скользкие, как жир, -- стоит чихнуть, и они уже норовят обмануть. К тому же вам придут помогать ребята Орланда, да? И никакого кофе и трепотни каждые двадцать минут. Мы еще не "Ваконда Пасифик". Чтобы все крутились. У нас до Дня Благодарения один месяц -- понимаете вы? -- всего один месяц...

Он изрекал разрозненные наставления, вероятно уповая, что они каким-то чудом смогут компенсировать его монументальное отсутствие.

-- Черт бы вас всех подрал, вы слышали про лебедку? Что я сказал?!

Последнюю часть речи заглушал заводимый Хэнком мотор; и только после того как он завелся и принялся монотонно урчать, трос был аккуратно убран под кормовое сиденье, а бак проверен, Хэнк обратил внимание на старика. "Знаешь... -- Хэнк броском снял причальный канат с бухты, устроился у мотора и протянул руку за фонарем, который Генри отдал с такой же неохотой, как, вероятно, Наполеон свою шпагу на острове Святой Елены. -- Знаешь... -- он поворачивает фонарь к Генри, и тот, попав в луч света, запинается, словно этот свет выжег все его костлявое нутро, -- ...ты сегодня с утра такой шумный".

Генри оторопело моргает. Его рука начинает невольно подниматься, чтобы заслонить глаза от света, но на полпути он решает, что этот жалкий жест не подобает ему, и он опускает руку, предпочтя негодующе отвернуться и от света, и от язвительных слов своего непочтительного сына. "Кышшш! Нам же он предоставляет любоваться своим величественным профилем на фоне занимающегося утра. Величественный и непоколебимый, он стоит, устремив в даль стальные глаза, потом медленно достает из кармана табакерку, открывает ее одной рукой и заправляет катышек под нижнюю губу... - Ты только посмотри на него, -- шепчет Хэнк.

Седые волосы обрамляют его голову, как грозовая туча, резкие линии скул, высокий лоб, крючковатый нос, нависающий надо ртом, напоминающим подкову...

-- Да-а-а... -- выдыхает Джо.

С аристократической строгостью и величественной надменностью он так и стоит к нам в профиль в луче фонаря, пока Хэнк не поддает Джо Бену в ребра и снова не начинает шептать: Черт, как он красив!

-- Ну, -- соглашается Джо Бен, -- второго такого не сыскать.

-- Как ты думаешь, не страшно оставлять с ним наедине мою беззащитную крошку?

-- Трудно сказать, -- отвечает Джо Бен.

-- В таком возрасте -- и такая грива.

-- Да. Как пророк, ни дать ни взять.

Все это звучит как довольно-таки заезженная пластинка; и я представляю себе, что такие сцены повторяются у них каждое утро. Старик изо всех сил старается не обращать на них внимания. И все же я вижу, как довольная улыбка начинает смягчать его суровые черты.

-- Он и есть, ты только посмотри. -- Голос Хэнка полон насмешливого благоговения и восхищения. -- Ты только взгляни, как у него расчесаны и напомажены брови. Будто он их специально смазывал...

-- Щенки! -- рычит Генри. -- Сукины дети! Для вас нет ничего святого! -- Он бросается к сараю за веслом, но Хэнк вовремя отчаливает, оставляя на берегу мечущуюся фигуру, столь разъяренную и в то же время столь безусловно довольную этими насмешками, что я вместе с Хэнком и Джо Беном не могу удержаться от хохота. Смеясь, они плывут по реке. После комедии, разыгранной на причале, напряжение, не отпускавшее Ли во время утренней лекции, наконец спадает, и Хэнк чувствует, что его тревога из-за Вив ослабевает по мере того, как удаляются огни дома. (На причале мы, как всегда, пощипали старика, и я заметил, как рассмеялся Ли, -- значит, немного успокоился. Я думаю, самое время сделать шаг и попробовать поговорить с ним. Черт побери, самое время наладить отношения.) И чем больше светлеет небо, тем чаще братья бросают друг на друга взгляды и снова отводят глаза, выжидая...