Порою нестерпимо хочется

После речного холода парня все еще трясет. Он нахмурившись смотрит на Джо Бена, словно прикидывая, разыгрывают его или нет, потом губы его раздвигаются в улыбке, и он говорит: "Мне не довелось слушать курсов по астрологии, Джо; так что мне придется довериться тебе". Это приводит Джо в неописуемый восторг. Джо обожает звучные слова, особенно когда они обращены к нему. Хихикая и сплевывая, он принимается извлекать все заготовленные на день мелочи -- карты, каскетки -- "Только не забудь надеть рукавицы!" -леденцы, табакерки, перочинные ножи и, естественно, маленький транзистор, с которым он не расстается целый день, -- раскладывая все вокруг, словно заправский вояка, который готовит оружие к генеральному сражению. Он вручает Ли каскетку и, склонив голову, начинает носиться вокруг него, поправляя ее то так, то этак: "Так... да... а если так... постой-ка... вот так", валяя дурака, пока не насаживает каскетку так, как ему нравится. Потом он принимается наставлять Ли, чего можно ожидать, работая в лесу, что случается и чего надо остерегаться.

-- Самое главное, _ произносит Джо, _ да, самая наиглавнейшая вещь -это когда ты падаешь. Падай по направлению к стволу. И поджимай конечности. -- По ходу он демонстрирует ему пару "нырков". -- Вообще, лесоповал -- дело простое, если ты в него вошел. Все сводится к тому, чтобы дерево превратить в бревно, а бревно в доску. Когда оно стоит вертикально, это -- дерево, когда оно лежит -- это поваленное дерево. Потом мы распиливаем его на куски -- тридцать два фута каждый, -- и это уже бревна. Потом мы тащим их к грузовику, поднимаем в кузов, грузовик везет их к мосту в Шведском ущелье, там их взвешивают, обжуливая нас, после чего мы переправляем их к себе на лесопилку и сбрасываем в воду. Когда их накапливается достаточно, мы их вытаскиваем, распиливаем и получаем доски, пиломатериалы. -- Он останавливается, вертя настройку транзистора и пытаясь поймать одну из радиостанций Юджина. -- А иногда мы их сразу продаем, даже не распиливая. -Я бросаю на него взгляд: что это он имеет в виду? -- но он полностью поглощен радио. -- А? Вот, пробивается. Слушай, Ли, ты когда-нибудь слышал это? Послушай. -- Джо качает головой в такт музыке и увеличивает громкость до максимума. Медный грохот пронизывает лес. -- Делает день радостнее, -расплывается он в такой широкой улыбке, что, кажется, сейчас треснет; такая мелочь, а помогает ему сносить тысячи неприятностей.

Ты разбил мне сердце, солгав невзначай, Ты ушел, меня бросил, не сказав прощай; О твои холодные глаза...

Мы останавливаемся рядом с Энди, который пытается завести электропилу. Пила кашляет, лает и снова затихает, потом вновь огрызается визгливым голосом. Энди ухмыляется нам и вопит: "Пошла!" -- примериваясь к боку огромной ели. Фонтан белых опилок взрывается в солнечных лучах. Мы стоим и смотрим, как он делает подрубку. Энди скашивает под слишком большим углом, потом обходит дерево с другой стороны и снова вгрызается в него пилой. Когда дерево начинает трещать, качаться и наконец обрушивается вниз, я бросаю взгляд на парня и вижу, что это зрелище произвело на него впечатление. Настроение у меня от этого несколько улучшается. А то я уже начал думать, что мне вообще не удастся найти с ним общий язык; что двенадцать лет учебы сделали его настоящим иностранцем, который хоть и пользуется некоторыми словами из нашего языка, но их явно недостаточно для того, чтобы сблизиться, чтобы суметь разговаривать друг с другом. Но когда я вижу, как он смотрит на низвергающееся дерево, я говорю себе: "Ага, вот оно; ему тоже нравится смотреть, как падает дерево. Клянусь Господом, так оно и есть".

-- Ну мы здесь только солнце заслоняем, -- говорю я. -- Пошли. -- И мы трогаемся дальше.

Джоби уходит заводить лебедку. Ли идет за мной через вырубку туда, где начинается стена леса. Там, где громоздятся кучи обрубленных веток и дремлет колючий ягодник, просека заканчивается, и до самого неба тянутся макушки деревьев. Это место я люблю больше всего -- граница, за которой начинается лес. Оно мне всегда напоминает границу поля, где остановился жнец.

Я слышу, как у нас за спиной начинает хрипеть и захлебываться лебедка. Джо сидит между рычагами, тросами и проводами, как пойманная в силки птица, и дергает за дроссель. Транзистор болтается у него на груди, и его выкрики то доносятся до нас, то заглушаются шумом. Из выхлопной трубы вылетает клуб синего дыма, и в какое-то мгновение мне кажется, что вся машина вот-вот разорвется от напряжения. "Эту чертову хреновину надо было заменить вместе со стариком", -- говорю я. Малыш ничего не отвечает. Мы трогаемся дальше. Издали слышны удары топора -- это Джон обрубает ветви и сучья. Гулкий, как у деревянного колокола, звук заглушается только транзисторными трелями, которые то приносит, то уносит ветерок. Все это -- начало дня, эти звуки и то, как Ли уставился на падающее дерево, -- все это заметно улучшает мое настроение. И я даже начинаю думать, что, может, все не так уж скверно, как я решил сначала.

Я указываю Ли на ряд деревьев: