Порок

– Я объяснил, Владислав Владимирович. Я его слишком долго терпел.

– Да я наслышан о ваших терках, – констатировал и так очевидное. – Только все равно тебе это не дает никакого права . Ты сегодня первый день, как вернулся к делам. Обязан был! – впервые за все время разговора он пробасил во всю глотку. – Обязан! Слышишь? Доложить мне о своих планах! Прийти и сказать: так и так, мне нужна его голова. Ты че, думаешь, я бы тебе отказал? Но ты втихаря поехал на рынок, разъебашил его в пух и прах и увез теперь уже опущенного Вадима, об которого осталось только ноги вытереть, за город!

– Накажите! – перехватив у Барина инициативу, широко улыбнулся и раскинул руки. – Но, опережая вас, – пожимаю плечами, – я не считаю, что это проеб. Пусть знают, что я никогда и ничего не спускаю на тормозах. Он должен был тариться по углам, но, судя по всему, праздновал, что я пошел на корм червям. А я очень злопамятный. Со мной нельзя так.

– Пошел вон… – центровой устало развернулся и пошел к своему креслу.

– Уже все, что ли? – не скрывая, ерничал.

– Ты лоханулся, Туманов. Еще одно такое движение, и ты у меня останешься голожопым. Я тебе гарантирую. С тобой так нельзя? – поднял на меня пронизывающий взгляд. – Я советую тебе со мной так не шутить. Не прыгай выше головы. Ненароком шею свернешь, – угроза в открытом виде.

– Я запомню, – кивнул и пошел на выход.

– Нет! – позади разбился фужер из-под виски, заставив притормозить. – Не запомнишь! – завопил он. – Ты будешь делать то, что я тебе сказал! А я сказал, чтобы такого больше не повторялось, иначе я тебе башку снесу! Лично!

Медленно развернулся к Барину и злобно впился в его ледяные бешеные глаза. Скидывая с себя маску беззаботности и дурачка, оголяя истинную личину.

– Я свободен?

– Иди… броди, – с неприязнью скривился центровой, разобрав ответ по моему ебалу.

Давать заоблачные обещания или расписывать сказки в его кабинете я не собирался. Мы с ним без труда оба секли фишку. А после сегодняшней ночи и вовсе отпадут все вопросы. Ведь не зря Барин столько времени топтался на месте, ожидая моих действий. Этот сукин сын не хуже просчитывал ходы, хоть, возможно, и имел уже все факты у себя на руках. Возможно, и эта ситуация была своего рода проверкой для меня. Сейчас наверняка об этом сказать невозможно, покажет только время.

Четыре часа спустя. Ночь

Я пробил домашний адрес Птичьева и вот уже пару часов пас его в безлюдном дворе напротив сталинской хрущевки. Кромешная темень без проблем позволяла скрыться от назойливых глаз зверушек. Поэтому, когда Пернатый вышел из своего подъезда с уже загипсованной рукой и поплелся в сторону соседнего дома, возле которого стоял круглосуточный ларек, я на расслабоне побрел за ним, насвистывая про себя веселый и неизвестный мне мотив. Решив не провожать его, задержался возле высокого ветвистого дерева и терпеливо ожидал с неестественной улыбкой на губах, когда чертила подгребет ко мне.

Потребовалась пара минут, но, увы, чепуха не с первого раза заметил меня.

– Ты? – с сигаретой во рту резко крутанулся Птичьев на мой шорох позади.

– Я, Пернатый, я… – сбросил с себя капюшон, давая разглядеть себя в темноте.

– Ты какого… – зарычал и пугливо принялся озираться по сторонам. – Ты че тут делаешь? Мало тебе… Ты один? – откинул прикуренную сигарету и настороженно обвел мое лицо.

– Птица, остался последний урок.

– Нет, ты, сука, и так уже все сделал, что только можно! Я теперь нахуй никому не нужен! Даже собственные пацаны отвернулись…

– Вот поэтому нам никто и не помешает теперь, – фыркнул, сбивая на секунду с толку черта, пока у него не обрисовалась вся картина в башке. – Я тебя отправил на парашу. Теперь ты даром никому не всрался. За исключением меня… – счастливо разулыбался и полез в карман трико за пером. – Я долго предвкушал этот момент. Последний урок, который, возможно, тебе пригодится на… – наигранно задумался, наслаждаясь обомлевшим видом шакала. – Как ты там мне сказал? На той стороне? – раскатисто засмеялся в тишине ночи, запрокинув голову. – Так вот… первый и последний раз, так и быть, я чему-то научу тебя, – пошел на Птичьева, мотающего неверяще головой. – Да ладно, Пернатый… Не я, так люди Барина тебя завтра завалят. Обещаю, я буду мягок.

На этих словах он будто приходит в себя, выставляет руку вперед, а вторую заводит назад за пояс, похоже, в желании достать ствол, но я был уже непозволительно близко к нему. Да и предугадывал с самого начала, что этот гондон зассыт выйти из дома голым.

С захватом выкручиваю правую и без того сломанную руку и быстро всаживаю лезвие в печенку.

– Ммммм, – болезненно завыл мне в рожу, стиснув челюсть, и закатил судорожно зеленые глаза.