Порок сердца

Из носа уже потекло – ходьба босиком по холодной земле как-то не способствовала согреву, а до населенного пункта, окруженного высокой каменной стеной с башенками, было еще около полутора километров. По мере приближения мне все чаще стали попадаться люди. Они были одеты по крестьянской моде века… Какого века, сложно было сказать – с историей у меня нелады с тех самых пор, как она появилась у нас в школьном расписании. Более того, поведение их не особо отличалось от поведения первого встреченного мною в Раю человека: сначала рассматривали с любопытством, потом истово крестились, а иные и плевали в мою сторону. Разве что не убегали, и то – счастье. Больше я не пыталась завести разговор с этими неадекватными личностями. Раздражение напополам со смущением поднимались волной в душе.

К стене я подошла уже порядком на взводе, и взглядом практически могла метать молнии. Ошарашенная стража на воротах, одетая в кожаные легкие нагрудные доспехи, даже путь мне не преградила. Я, гордо подняв голову, прошествовала мимо них. Вслед донеслось «свят, свят, свят».

Мой Рай подозрительно напоминал сказочные деревушки немецкой Баварии: замощенные каменной брусчаткой улицы, аккуратные побеленные домики на один-два этажа, укрытые рыжей глиняной черепицей и отделанные фахверком. Кое-где вздымались в небо острые шпили церквей. По улицам не спеша двигались этакие сельские фрау и геры, будто сошедшие с пасторальной картинки. Местами попадались на глаза и горожане статусом повыше: в сюртуках и симпатичных старинных платьях до пят, более зажиточные – еще и в каретах. Все, естественно, пялились на меня, как на восьмое чудо света, и старались держаться подальше.

– Ну и? – подняла я очи горе, спросив в пустоту. – Меня кто-нибудь встретит?

Ноги отчаянно болели и превратились в две ледышки – идти по булыжникам было невыносимо. В носу уже капитально хлюпало от постоянного чихания, тело знобило, а горло начинало неприятно саднить. Заболеть в первый же день здесь было бы крайне обидно, поэтому я без раздумий направила свои измученные стопы туда, откуда изумительно пахло свежеиспеченными булочками и априори должно было быть тепло.

Над дверью мелодично зазвенел колокольчик, тело покрылось мурашками от окутавшего его тепла и в ноздри, пока еще не до конца заложенные, проник ванильно-коричный аромат. Я даже на мгновение прикрыла глаза от удовольствия, а в следующую же секунду получила увесистый тумак по голове, от чего в оной зазвенело. И не успела я пискнуть или как-то еще выразить возмущение, как меня вытолкали взашей.

– Вы… Вы… – задыхалась я от негодования, не находя слов, – вообще совсем что ли?!

В трактире на меня вылили кувшин воды. Святой, скорее всего, так как вслед кричали что-то насчет обнаглевшей ведьмы. В магазине готовой одежды также выдворили на улицу. Двери домов закрывались прямо перед моим носом, а любые попытки попросить о помощи пресекались на корню.

– За что?! – вопрошала я небеса, вздрагивая уже не от холода – солнце поднялось над городом и стало активно пригревать – а от судорожных всхлипов. Почему люди такие жестокие здесь?! Я бы обязательно помогла, будь я на их месте. Я пыталась представить себя на их месте, но в памяти почему-то всплыл один эпизод из жизни.

Мы сидели с подругой в летнем кафе, потягивали молочный коктейль, а к нам подошел попрошайка. Молодой парень, скромно, но чистенько одетый, пытался что-то объяснить, будто он приехал на заработки, а его «кинули» работодатели и вот, не то что на билет – даже на еду денег не хватает. Как сейчас помню его затравленный и одновременно стыдливый взгляд. Мы отделались фразой, что, мол, студенты – сами нищие. Меня потом до вечера одолевали угрызения совести. А вдруг он действительно нуждался в помощи? Хотя бы какого горячего супа могли с подружкой вскладчину ему в этом же кафе и оплатить. Но на следующий день о бедняге уже и не вспомнила, а сейчас вот вдруг что-то пришло в голову.

Это не Рай. Теперь я отчетливо понимала, и от этой мысли становилось страшно. Меня захлестнуло отчаяние, от которого хотелось беспомощно выть. Похоже, оказалась я не иначе, как в Аду.

Я бродила по городу, спотыкаясь сбитыми о камни в кровь ногами, уткнувшись взглядом, застеленным слезами, в землю и молилась так, как, наверное, никогда еще не молилась: «Господи, пожалуйста, помоги мне!». Но Он не слышал или не хотел слышать, как мне думалось.

К вечеру лицо опухло до неузнаваемости, а глаза превратились в две крохотные щелочки. Снова похолодало и меня стало трясти с удвоенной силой. Живот сводило от голодных спазмов, голову ломило от слез, насморка и назревающей температуры. Ужасно хотелось хотя бы попить – последний раз мне удалось начерпать ладонью воды из фонтана еще засветло, а на город уже давно опустились сумерки. Совсем обессилев, я прислонилась к какой-то двери на узкой улочке, идущей параллельно одной из главных, и совершенно неожиданно ввалилась внутрь здания, потеряв сознание на полпути к полу.

Глава 3

Тик-так-тик-так-тик-так…