Порок сердца

Вскоре мне снова удалось задремать, не смотря на множество вопросов, роившихся в голове: от «как мне вернуться домой?» до банального «за что?». Наверное, таким образом – отключаясь – организм пытался бороться со стрессом.

Глаза открыла, когда предзакатные солнечные лучи расплавленным медом затопили половину комнаты, заставляя невесомые пылинки танцевать в воздухе. Словила вдруг себя на мысли, что по привычке уже в который раз пытаюсь сжать в кулаке крестик. Раньше всегда так делала машинально, когда одолевали проблемы, будто ища поддержку в этом маленьком кусочке металла. Хотя те тяготы и яйца выеденного не стоили по сравнению с ситуацией, которая сложилась на данный момент. Родители, наверное, с ума сходят – их дочь скоропостижно и крайне неожиданно скончалась. И именно сейчас мне не хватало моего украшения как никогда, но оно осталось лежать на тумбочке в благополучном мире, где еще вчера я строила планы на будущее.

***

– Вот тут кухня, – София махнула рукой направо. – За ней – кладовая. Слева – прачечная и мастерская Джонаса. Под лестницей – чулан.

В конце коридора тускло светилось маленькое оконце почти под самым потолком. Свет в конце туннеля. Я бездумно уставилась туда – сил плакать и размышлять о своей никчемной жизни уже не осталось.

Вчера после ужина кухарка София – та самая женщина, что заботилась обо мне – сказала, что меня определили ей в помощницы посудомойкой и кухонной разнорабочей: принеси, подай, помой, не мешай. Отрабатывать свое «спасение» буду неделю: так решила хозяйка, а дальше – по усмотрению. Ее или моему, я так и не поняла.

Первой и самой глупой мыслью было сбежать. Я, почти дипломированный специалист – и вдруг тарелки намывать и картошку чистить? Не для того я почти пять лет училась в университете! Однако, быстро пришло осознание полной моей беспомощности. Что здесь значит профессия журналиста? Ничего. Небось, женщинам и писать-то не разрешается. Да и читать, наверное, приходится украдкой, чтобы никто не заметил. Других талантов и умений у меня не находилось. Была бы я врачом или швеей – иное дело, а так… Только и остается что помогать кухарке и надеяться, что меня не выгонят: слишком свежи были воспоминания о первом дне в этом неласковом мире, а тут хотя бы крыша над головой есть и горячая еда.

И вот, стоило только выползшим из-за соседней крыши робким лучикам солнца заглянуть ко мне в комнату, как за мной пришла София. Пока я пыталась собрать мозги в кучку и уговаривала себя вылезти из-под теплого одеяла в остывшую за ночь комнату, та уже приготовила для меня униформу. Темно-синее строгое платье в пол, растоптанные туфли, комплект нижнего белья, состоящего из сорочки длиной до середины бедра и коротеньких панталон, и голубого цвета капор – головной убор с жесткими полями, суживающимися к затылку, и лентами. Все оказалось по размеру, а вот туфли, напоминающие балетки на завязочках, были мне слишком велики.

– Какая крохотная у тебя ножка, – всплеснула руками женщина с умилением. – Как у аристократок! Погоди-ка, принесу ветоши какой, подложишь.

К ее возвращению я как раз успела обмыться над тазиком и переодеться. Ткань казалась жесткой и пахла, как старый бабушкин шкаф: дубовый, громоздкий, он стоял в квартире, сколько себя помню, и долгое время был отличным местом для игры в прятки. Я старалась не думать о том, что, возможно, кто-то носил все это до меня. В любом случае, моя кокетливая шелковая сорочка слишком уж шокировала местный люд – не удивительно, что окружающие сторонились такой эпатажной девицы. Так что выбора у меня не было.

Итак, я напялила обувь и покорно побрела за Софией на экскурсию по дому и временному месту работы.

Мы, прислуга, жили на чердаке: я, кухарка, две горничных – Алексия и Диана, две прачки – Сара и Аркадия, мастер на все руки Джонас и дворецкий Никон. Отсюда вела винтовая лестница вниз, в мезонин, где проживала хозяйка Урсула. Мне стало любопытно, чем же она занимается? Жила женщина – старушкой ее язык не поворачивался назвать – одна, и, по словам Софии, семьи у нее никогда не было.

И буквально через пару минут, спустившись на этаж ниже, я узнала, что за бизнес ведет эта пожилая леди. На пониженных тонах – девушки еще нежились в объятиях Морфея в своих комнатах, расположенных по обе стороны от узкого полутемного коридора – она поведала, что в этом здании, на первом этаже размещается салон. Из расплывчатых объяснений я лишь поняла, что заведение сие вроде борделя, где труженицы ремесла не спят с клиентами, а лишь общаются с ними: выпивают, играют, танцуют с гостями и развлекают пением и разговорами. Сродни японским гейшам, только более развязным. Меня передернуло от отвращения: и в этом месте я буду жить и работать? Пусть они и не дамочки легкого поведения, но находиться с ними под одной крышей было противно – я бы до такого уж точно не опустилась.