Порок сердца

выдал: — Если тебе Эмобой — имя, имидж крепи делами своими ж. Зови меня Тик-Так, мой

супердруг, мой супервраг, мой супердраг.

— Я буду звать тебя Тик, нервный тик. Или буду звать тебя — Так. Как? Так. Или, может

быть, Тактик, ведь ты же тактик, а не стратег, это твой тег.

Сказав эту белиберду, Эгор с ужасом понял, что помимо своей воли копирует манеру

разговора клоуна. Тик-Так остался доволен учеником:

— С кем поведешься, с тем и наберешься. Я вижу, ты окончательно пришел в нового себя.

Кстати, я готов тебе подкинуть один замечательный довод в пользу Эмомира.

— Какой же?

— Это единственный известный мне мир, лишенный дерьма. Его обитатели питаются

чистыми энергиями, их не надо переваривать, а выделяют они в мир другие энергии — эмоции. Так

что добро пожаловать в мир без дерьма. К сожалению, этим миром не правят целесообразность и

оптимизм. Им правит королева Маргит. Но зато им не правят клоуны, место которым в цирке по

выходным и которых ты так не любишь.

— Так, это точно сон! Я сплю. Ты повторяешь мои слова из спора с Кити, но мы с ней тогда

точно были одни.

— В вашем мире, да, почти одни. Прости, но я случайно наблюдал за вами из-за

полупрозрачной шторки. О! Сколько страсти я увидел! — Грязный извращенец, я откручу твою

рыжую башку!

Эгор вскочил. Тощее тело слушалось его все лучше и лучше. Он заулюлюкал и помчался по

дороге следом за смешно ойкающим Тик-Таком, улепетывающим что есть сил на своих

коротеньких ножках. Вскоре Эгор понял, что гонится за ним из проформы, зла на клоуна почти не

осталось, а то, что рыжий знал в какой-то степени Кити и был посвящен в их отношения, даже как-

то сближало их.

«Если это сон, — думал Эгор, — то я досмотрю его до конца. А если не сон, тогда мне все

равно не остается ничего другого».

Они бежали вприпрыжку по грязной улице в направлении видневшейся вдали широкой

площади, и мертвый розово-черный мир вокруг уже не казался таким ужасным. Когда тебе

восемнадцать, трудно долго грустить, даже если ты мертвый эмо-бой.

ГЛАВА 5

Страх и Злоба

В Эмомире резко и неожиданно наступил день. Наступил ярким розовым светом-сапогом на

пыльную улицу, разогнав туман по щелям щербатой кладки мостовой. Клоун, а за ним и Эгор

выбежали на огромную, залитую солнечными лучами площадь и остановились, жмурясь и тяжело

дыша. Солнце в Эмомире было розовое, доброе и теплое, как материнская грудь. Эгор почувствовал

себя счастливым младенцем, согретым и убаюканным его теплом, расслабился и забыл, зачем он

погнался за вредным толстым вуайеристом. Клоун, стоявший метрах в десяти от юноши, так же

глупо улыбаясь, щурился на солнце. Яркие синие птички неожиданной радости осуществились и

запели над головой Эгора. «Надо же, как мало иногда нужно для счастья. Всего лишь чтобы вышло

солнце», — подумал Эгор и моментально осознал всю нелепость своей мысли. Он мертв, помещен в

отвратительное тельце в безумном мире, стоит и радостно любуется своим единственным глазом на

розовый блин в небесах.

Но слезы жалости к себе не успели навернуться на его плачелюбивое око. Потому что солнце

исчезло так же неожиданно, как появилось. На площадь пала гигантская мрачная тень. В одну

секунду Эгор успел разглядеть все вокруг. Площадь была выложена потрескавшимся розовым

кирпичом, в центре ее красовалась пятиконечная звезда, в самой серединке которой спиной к Эгору

стоял памятник. Тень, закрывшая солнце, сгустилась, и Эгор почувствовал липкий тошнотворный

приступ страха, тут же скативший с него пяток холодных змей. Ноги подкосились, колени

задрожали. Клоун из красного стал бледно-розовым, а потом и вовсе побелел. Выпучив глаза,

молча, дрожащей рукой он показывал вверх, за Эгорову голову, на хозяина исполинской тени.

Затем Тик-Так буквально сжался в комочек не больше спичечного коробка и забился в щель

площадной кладки. Эгор почувствовал спиной ледяной мертвенный холод, обогатил Эмомир

стадом мурашек и дюжиной змей, втянул голову в худые плечи и медленно повернулся.

Через крыши домов, вдруг показавшихся Эгору игрушечными, переползало огромное

отвратительное существо. Оно было настолько мерзким, что Эгора вырвало бы, если б имелось чем.

Фантомное сердце бешено заколотилось, тело забило противной неудержимой дрожью, мелькнула

мысль: «Хорошо, хоть обделаться не получится». Ее сменила другая: «Ну вот и все». Затем голова

опустела и завибрировала, как хороший барабан. Нечто медленно, но неотвратимо спускалось с

крыш домов, бесшумно и слаженно работая миллионами волосатых щупальцев-ножек. Его можно

было бы назвать насекомым, если бы существовали насекомые размером с трехэтажный особняк.

Эдакий клещ-трилобит в черном, поросшем влажными дрожащими волосками панцире снизу

демонстрировал розовый студнеобразный трясущийся живот, сплошь покрытый перманентно

шевелящимися волосатыми щупальцами с многочисленными ротообразными присосками. Но самое

страшное располагалось у чудовища спереди и снизу: сплющенная, дебелая, с отвисшими жирными

щеками жирная голова размером с приличный автобус, увитая волосами-змеями, спутанными и