Порок сердца

— В Средние века меня давно бы сожгли на костре как ведьму!

— Хватит болтать, просыпайся!

— Тоже мне, будильник одноглазый. В Индии женщин-самоубийц, между прочим,

канонизировали.

— Канонизировали вдов, покончивших с собой, а у тебя нет мужа. Просыпайся.

— Вот пристал. Тебе надо, ты и просыпайся. Может, я буддистка и моя прошлая земная жизнь

принесла мне только страдания, а сейчас я жду новой счастливой жизни.

— Ты не буддистка — ты нудистка. — Эгор ткнул пальцем в еле прикрытую наготу Риты,

которая продолжала его смущать и сбивать мысли в плохую сторону. — Просыпайся!

— Нет, это ты — нудист. Нудишь и нудишь. А если я не хочу просыпаться? Если я не хочу

вспоминать, кто я? Если я, с твоих слов, решила покончить с собой, значит, на это есть очень

серьезные причины, и я не хочу их вспоминать и портить окончательно прекрасный вечер.

— Прекрасно. Не хочешь просыпаться? А чего же ты хочешь?

— Тебя.

Рита посмотрела своими ясными, холодными и удивительно прекрасными глазами на Эмобоя,

и он тотчас же потерял контроль. Ее тело, едва прикрытое тонкой простыней, притягивало его, как

Солнце Землю и все, что есть на ней. Это космическое чувство поглотило его, и он не мог с ним

бороться.

— Мне кажется, что я тебя хорошо знаю, хотя не могу вспомнить. К тому же я вижу, что ты

тоже весь дрожишь от желания. Ну а если мне действительно суждено сейчас умереть, я хотела бы,

чтобы это произошло в твоих объятиях. Поцелуй меня. Нет, вижу, ты не ангел — ангелы бесполы.

Рита откинула простыню, обняла замершего и вконец утратившего разум Эгора за шею и

потянула к себе. Вкус ее сладких губ наполнил голову Эмобоя, как веселящий газ, и он покорно

провалился в черную дыру любовного водоворота. Тело Риты плавилось под его руками, одежда

Эмобоя сгорела от соприкосновения с ее пылающей кожей, а все его тощее жилистое и костистое

тело превратилось в единый орган — генератор удовольствия госпожи Ритуал. Он даже не заметил,

как оказался в ней, и айсберг заходил ходуном вместе с кроватью, а балдахин сорвало от

немыслимой амплитуды, и он улетел в океан. Хорошо хоть кровать прочно вплавилась в лед из-за

жара их тел, которые сплелись, как гуттаперчевые плети. Их стоны лились ариями адских опер

страсти, они сливались в поцелуях каждой порой тел. Эгор, о миссии своей подспудно помня,

пытался Риту разбудить могучими ударами о лоно изнутри, но в результате он забылся сам,

опомнившись от страшного рычания, сопровождавшего теперь его оргазм. Конвульсии под ним

вдруг прекратились, он руки расцепил и в ужасе смотрел на бледное и мертвое лицо. «Убил ее, —

подумал он. — И Ритку я не спас, и Кити изменил. Но это ж только сон». И сразу вспомнил, что

кульминация у Риты и раньше завершалась только так. Из глаза Риты побежала по бледному лицу

ее предательская жалкая слеза. «Жива! — возликовал Эгор. — Еще минуток десять есть у нас.

Успею разбудить во что бы то ни стало!»

— Егор, — не открывая глаз, сказала грустно Рита, — спасибо, что пришел. Спасибо за

любовь. Теперь могу уйти от вас спокойно.

— Нет, только не теперь! О чем ты говоришь! Так ты меня узнала, Рита?

— Сразу! Я ждала тебя. Хотела еще раз хотя бы я с тобой побыть. И ты пришел, и, значит, ты

простил! — сказала Рита, все так же не открывая глаз, из которых бежали медленные круглые

слезы. Она положила бледную ладонь на руку Эмобоя и крепко стиснула ее.

— За что тебя прощать мне, что за бред? Рита открыла глаза, села и отвернулась от Эгора, не

отпуская его руки.

— Ты погиб из-за меня! Из-за моей жадности, трусости и похоти. Я давно должна была

сказать Кити про нас. Вы поссорились бы, и ты не пошел бы встречать ее после этого чертова

концерта. Ты был бы жив, а Кити поревела бы немного, но пережила и не превратилась бы в немого

овоща, как сейчас. Мое сердце разрывается, когда я вижу свою веселушку Кити безмолвной

старушкой, оно обливается слезами, когда я вспоминаю тебя, твою дурацкую улыбку и белый ежик.

Я одна во всем виновата, и я себя наказала, свершила правосудие. Я очень сильная, но жить без вас,

с разбитым сердцем и чувством вины не хочу.

— Отлично. А теперь послушай меня. Да, Егора Трушина убили, и его действительно не

вернуть. Но ты передо мной ни в чем не виновата. Вот если б ты меня спалила Кити, я бы тебя

никогда не простил, а она тем более. Уж я-то ее знаю. Я спас ее, и она больше не овощ. И думаю,

сейчас она названивает тебе. Говорить тебе, какую страшную глупость ты совершила, я не буду,

некогда. Ты думаешь, я тебе снюсь?

— Да, конечно, так же как и все. — Рита повернулась к Эгору и покачала головой с жалостью.

— А вот и нет. Я настоящий, просто теперь я в другом мире и по-другому выгляжу, но это я. И

я вытащу тебя отсюда, даю слово. Потому что, если ты умрешь, я никогда себя не прощу.

Веришь? — Эгор с силой сжал ее белые плечи и встряхнул, глядя в глаза.

— Уже почти верю. А что за другой мир? Там хорошо?

— Ага, офигительно. Меня принуждает к сожительству здоровенная бабочка, которая хочет

поработить Вселенную.

— Большая черная бабочка. — Рита встала на колени, в глазах ее проснулся страх. — Я