Порок сердца

— Да уж, — сказал Эгор, — и зачем тебе, Маргит, все это? Мир насекомых вообще крайне

жесток и нелеп. Некоторые паучихи, насколько я помню, откусывают партнерам головы сразу

после оплодотворения. Может, устроим вместо ночи любви ночь игры в шахматы, доставим друг

другу интеллектуальное удовольствие?

— Но я не паучиха и не бабочка, Эгор. Я — идеальное создание, поэтому у нас все будет

хорошо.

Маргит снова взмахнула лапкой, и тысячи ее верных слуг закружились вокруг Эгора. А потом

пестрым маскарадным костюмом облепили его обнаженное тело и стали легко, но довольно

настойчиво массировать своими лапками каждый миллиметр его тела. Это было великолепно. Эгор

закрыл глаз и погрузился в многочасовую нирвану. Душевные переживания не тревожили его,

сменившись полным безразличием к своей судьбе. Зато тело, восстановленное королевскими

ваннами, стало гиперчувствительным и с восхищением принимало массаж тысяч тонюсеньких

лапок. Эгор погрузился в сон наяву. Топчущиеся на нем бабочки мобилизовали яркие счастливые

картинки из детства, томившиеся в подсознании, и, кроме удовольствия чисто физического, он

получал тепло приятных ассоциаций. Он словно доверился сильным и добрым материнским рукам,

доставшим его из ванночки и завернувшим в мягкое махровое полотенце, каждую ворсинку

которого он ощущал нежной кожей. Массаж расслабил каждую клеточку тела Эмобоя и длился

долго, словно целую жизнь, пока Эгор не услышал громкий резкий звук. Это Маргит щелкнула

крючьями пальцев, и бабочки разом отпрянули от Эмобоя. Эгор, уже привыкший к новой одежде,

вдруг почувствовал себя таким голым и беззащитным, что даже испугался, что бабочки улетели

вместе с его кожей.

— Понравилось? — спросила Маргит, подлетев вплотную к Эгору.

— Неплохой массажик, — сказал Эмобой, чуть отклонившись.

— Выпей это, и тебе станет еще лучше, — протянула Маргит к его рту очередной кубок.

— Обычно я спаиваю девчонок, Королева. Может, хватит загружать меня всякой химией. А

может, это галлюциноген? Или анестезия? Хотя, наверно, это водка. Ты веришь в сказку, что не

бывает страшных баб, бывает только мало водки? Но, Маргит, в твоем случае мне столько просто

не выпить.

— Ты много говоришь, Эгор. Расслабили тебя неплохо, браво! Пей! Это «Деламорэ-

деламортэ», рецепт Кота и мой. Тебя в сплошной нейрон он превратит, чувствительность твою в

мильоны раз повысив.

— О, узнаю знакомый слог. Ну ладно, честно говоря, мне все равно. Надеюсь, что

козленочком не стану, хотя, возможно, это лучший вариант.

Эмобой осушил кубок до дна. Мир вокруг него моментально преобразился. Воздух стал

приятным на ощупь. Он слышал нетерпеливый стук сердца Маргит, которая опять отлетела от него

на пару метров и выжидающе блестела глазами. Ее волосатая эллипсоидная тушка, слегка

подрагивающая в озаренной свечами комнате, уже не казалась ему столь безобразной, как обычно,

и причиной тому явился запах. Вернее, тонкий аромат, что стало источать тело Королевы. Ноздри

Эгора затрепетали. Чудесный аромат ударил в голову, и Эмобой поплыл — в прямом и переносном

смысле. Аромат тайны, запах отчаянного желания и полной власти, которой Эгор уже был отдан.

Неведомая сила подняла его в воздух, и он понял, что это раскрылись за спиной его два больших

крыла, пронизанные сосудами, которые в один момент заполнил кровью этот острый и манящий

запах. Эгор висел в воздухе вровень с королевой, и в его затуманенном мозгу в который раз за

последнее время мелькнула спасительная подсказка: «Это сон, только сон», но вскоре и ее

заволокло густым кисельным туманом запаха-призыва. Запах запульсировал в Эгоре новым,

неизведанным чувством — чувством долга. Он еще не осознал, кому и что он должен, но каждая

его расслабленная бабочками клеточка тела вдруг сладко и тревожно напряглась в ожидании

выполнения миссии. Все тело, висящее на трепещущих крыльях Эгора, превратилось в натянутую

рояльную струну дрожащего нерва. А запах нестерпимо нарастал. Глаза Маргит, находящиеся

вровень с глазом Эгора, зажглись холодным болезненным огнем неутолимого желания. Как героиня

немого кино в порыве страсти, Маргит неожиданно схватилась всеми лапками за середину на глазах

увеличившегося в три раза набухшего брюшка и отчаянным усилием дернула конечностями, словно

пытаясь разорвать себя надвое по вертикали. И разорвала! Из появившейся розовой щели-раны в

комнату понеслось и за секунду наполнило ее такое райское благоухание, что потерявшему разум

Эгору показалось мало вдыхать его носом, и он, судорожно открыв рот, пытался вдохнуть в себя

как можно больше, неотрывно глядя на все более открывавшуюся рану Королевы. Маргит

дрожащими от напряжения и боли лапками совершила еще один героический рывок, и черные

лохматые шторки брюшка окончательно разъехались, открыв остекленевшему взгляду Эгора

розовую пещеру тугой плоти, дышащую влажным желанием и пышущую призывной огненной

страстью. Из пещеры неслись вихри благоуханных феромонов, и не успел Эгор и глазом моргнуть,

как крылья предательски внесли его в «ворота рая» Маргит и позади него с хлюпом захлопнулась

темнота. Эгор растворился в интимной доменной печи безумной Королевы.