Порок сердца

Но не умер. Он понял это, когда подумал: «Все, я умер». Вокруг была кромешная темнота и

мертвая тишина.

«Но раз я думаю, что умер, значит, я живой», — обрадовался незадачливый герой. Он

попытался вспомнить, что предшествовало его попаданию в молчащую тьму, но смог вспомнить

только кубок горького холодного напитка, поданного ему Маргит. Отравила, но зачем? От

напряжения мысли его избавил праздничный салют, столь неожиданный и яркий, сколь громкий,

многоцветный и прекрасный. Санот летал вокруг него, кругом взрывались фейерверки и расцветали

шумными цветами, через секунды исчезающими в темноте. Эгор находился в космосе сомнений в

этом не осталось, он парил в бесконечной темноте, которая разрывалась разноцветными брызгами.

Он кувыркался на свободе. Один. НИ о чем не жалея. Да и о чем он мог жалеть, если ничего не мог

вспомнить. Кто-то его хотел, какая-то Маргит. Вроде бы он ее боялся, но сейчас никто ему не

угрожал, потому что он летал в безвоздушном пространстве, свободный и счастливый. Ему ничего

не казалось странным, все шло так, как должно: гремел салют в его честь — супермена-космонавта.

Далекие звезды улыбались ему своей белозубой улыбкой, и впереди зияла вечность. «Все отлично,

но кто же я такой?» — подумал Эгор и засмеялся над своим глупым вопросом, и смех громом

пошел гулять по Вселенной, отражаясь звонким эхом от звезд, и, словно услышав его, появилась

она. Появилась из ниоткуда, но сразу стадо понятно, что она была здесь всегда и ждала только его.

Она легким дыханием подлетела к нему, взмахнула хулигански светлым облачком волос и, заглянув

ему В глаза, спросила:

— Ну и где же ты так долго был, Егор?

А он вдохнул ее дыхание и захлебнулся от счастья. Он увидел себя в отражении бездонных

синих озер ее глаз и сразу все вспомнил. Он — космический пловец, его зовут Егор, а это его

девушка, прекрасная… Черт! Вот имени-то ее он как раз не мог вспомнить, как ни старался. И

тогда, чтобы сгладить неловкость, он обнял ее и поцеловал, и они стали вместе кружиться меж

звезд, которые сразу стали ближе и ярче и тоже кружились вместе с ними. Их поцелуи постепенно

переросли в любовную игру, и ничто уже не могло помешать им заниматься любовью среди таких

же, как они, небесных тел — ни одежда, которой на них не нашлось, ни невесомость, потому что

они крепко обнимали друг друга и просто перетекали из тела в тело радужными волнами, то

растворяясь в темноте космоса, то загораясь яркой сверхновой звездой. Их любовь была так

прекрасна, что некоторые звезды потускнели на ее фоне, так откровенна, что звезды постарше

зарделись, так совершенна, что могла бы просуществовать бесконечно, но мешало одно «но».

Умирая от счастья и возвращаясь в объятия любимой, Егор мучился одним и тем же болезненным

вопросом: «Как же ее все-таки зовут?» В астральной голове крутилось только одно имя — Маргит.

А Егор откуда-то знал, что это имя не имеет никакого отношения к его неземной любви и

вселенскому счастью. И вот, когда он уже совсем потерял надежду, все его существо внезапно

озарилось внутренним светом этого родного имени. Он оторвал свои губы от губ любимой и

торжествующе закричал холодному космосу:

— Кити! Я люблю тебя, Кити!

И космос сразу же выплюнул его в другую чужую темноту, на мягкую подстилку из чешуек

крыльев ночных бабочек. В комнате никого не было.

8 открытую настежь дверь сквозняком от взмахов огромных крыльев уносило остатки

любовных запахов. Эгор сел, обхватив руками колени, и, вперив тяжелый взгляд в дверной проем,

попытался вспомнить, что с ним случилось. Но, к счастью, воспоминания обрывались на горьком

вкусе «Деламо-рэ-деламортэ» во рту.

ГЛАВА 23

Маски сброшены

Эгор в черном хитоне, который не мешал сложенным за спиной крыльям, сидел на широком,

как обеденный стол, подоконнике, прислонившись лбом к холодному розовому стеклу витража, и

ждал, когда наступит рассвет. Это было его любимое место во дворце и его любимое время в

Эмомире. Короткий отрезок сумерек, когда вечер уже умер, а утро еще не успело родиться. По этим

затмениям Эгор отсчитывал свою новую жизнь с того момента, как обнаружил свое тело на мягкой

подстилке в опочивальне Маргит. Всего таких затмений он отметил уже семь. Но восьмое почему-

то не торопилось наступать. Темнота за окном не хотела розоветь, а наоборот, как показалось

юноше, еще больше сгустилась. Но ничто не могло испортить настроение Эгора, потому что его и

так не имелось в наличии. Тих, спокоен, безмятежен — так в трех словах можно описать его

нынешнее состояние. Его больше не мучили мысли и воспоминания о прошлой жизни, они сгинули

где-то в лабиринтах мозга, который каждый день обильно орошали возлияниями вкусных напитков,

приносимых ему новым другом — Котом. Многочасовые ванны, ежедневный массаж не позволяли

ему напрягать извилины. Он жил унылой растительной жизнью, готовясь к церемонии свадьбы с

Маргит, совмещенной с коронацией. Королеву после той ночи, которую Кот любовно называл

Ночью Зачатия, он видел всего лишь раз. Она подлетела к нему, когда он возлежал в утренней