Пороки

Прочь эти мысли! Прочь!

Снова и снова рассматриваю его. Лицо, напряженную шею, грудь. Замечаю белесое пятнышко, контрастирующее со смуглой кожей. Прямо посередине груди. Почему раньше его не заметила? Даже вчера на пляже, когда Аманда играла с папой. Раньше его не было – в прошлой жизни его грудь была идеально гладкой. Аккуратно трогаю шрам. Невесомо. Чувствую, как его тело напрягается, руки сильнее сжимают меня, а глаза зависают на мне и не отрываются.

– Откуда он у тебя?

– Меня пытались убить через год после твоей…

Смерти… Он это хотел сказать, знаю. Нажимаю указательным пальцем на его губы, чтобы роковое слово не вылетело из них. Неправильно это, учитывая, что я стою перед ним живая и невредимая.

А еще более неправильно сейчас чувствовать этого мужчину рядом. Убийцу. Подонка. Похитителя. Шантажиста. Коварного соблазнителя. Охренительного любовника.

В памяти всплывают хроники новостей. До сих пор помню, как по телевизору через год после моего отъезда говорили о покушении на главу «Гранд-медиа». Помню, как в груди сжималось каждый раз, когда показывали раненого Себастьяна. Он лежал на каталке без сознания, на месте преступления осталась лужа крови. Даже Эндрю не до конца удалось высечь эти воспоминания из моей головы, они все равно сохранились. И сейчас всплыли. Только теперь я не плачу.

– Было больно?

– Не помню, – равнодушно пожимает он плечами, но я чувствую напряжение мышц. И они не расслабляются. – Потерял много крови, клиническая смерть – четыре минуты.

– Боже… – на автомате закрываю рот ладонью.

– Не переживай. – Он хватает ее и кладет обратно на свою грудь. – Теперь со мной все в порядке.

Не хочу ни о чем думать. Ни о его прошлом, ни об ошибках или сожалениях. Не хочу ощущать гнетущее чувство вины, раздирающее внутренности. Хочу жить моментом. Сегодня. Сейчас. Когда его руки нежно скользят по телу, оставляя пылающие дорожки, когда мои ногти впиваются в спину, царапают загорелую кожу.

Хочу жить им, дышать им.

Любить…

– Помнишь, я хотел сделать сюрприз до твоего исчезновения? – разрывает он тишину между нами.

Прекрасно помню тот день. Когда я с предвкушением ждала вечера, когда думала, что мы начнем новую жизнь, новые отношения, закрепим чувства друг к другу. Но все это испарилось. Тем же вечером мне позвонили из больницы и сообщили о смерти брата, а я нашла доказательства…

Вновь это гнетущее чувство не дает расслабиться. Уйди!

– Да. Помню.

– Я планировал пригласить тебя сюда. Мы могли бы поужинать, насладиться закатом, а потом провести чудную ночь.

Очень мило с его стороны, если бы не было так ужасно. Если бы страх не сковал меня, если бы отрывки из прошлой жизни не мелькали перед глазами вместо его скульптурного лица.

Казалось, давно забытые чувства пробуждаются вновь. И сейчас они борются с разумом, с воспоминаниями. А мне так этого не хочется. Не хочется вспоминать, о чем-то размышлять, искать виноватых. Хочется просто стоять рядом с этим мужчиной и осознать, что чувствую к нему. Ненависть или любовь? Хочу отомстить или привязать к себе насильно?

– Ты напряжена. Все в порядке? – его голос тут же становится серьезным.

Себастьян поднимает мое лицо двумя пальцами за подбородок и всматривается в глаза. Ищет что-то ему неведомое. И находит. В отличие от меня, у этого человека есть доступ к моим эмоциям, к моему сомнению в нашей близости.

– Хочешь поговорить?

Звучит не как вопрос, а как утверждение. А я понимаю, что если мы сейчас поговорим, то назад пути не будет. Либо мы все выясним и покончим с прошлым прямо здесь, посреди лазурной воды, либо угробим друг друга еще больше. Утопим наши чувства и нашу страсть раз и навсегда.

Однако нам это необходимо. Мне это необходимо.

– Ты убил моих родителей?

Вопрос повисает над нами огромной тучей. Прямолинейно я спросила, на неподготовленную голову. Но так нужно. Ни к чему тянуть резину, разогреваться.

Однако Себастьян не спешит отвечать на вопрос. Сначала смотрит на меня пронзительными глазами. Почерневшими. Потому что радужка слилась со зрачком. Губы поджаты. Грудь то вздымается, то резко опускается. Зрительный контакт между нами не прерывается, напряжение нарастает.

А мне действительно страшно…

Постепенно этот человек, который разделил со мной неконтролируемую страсть, превращается в зверя. В самое настоящее животное. С бешеным взглядом, напряженным телом. Готовым разорвать меня за этот вопрос.

– Твою мать!

Наконец-то Себастьян прерывает зрительный контакт, чертыхается и отходит от меня.

– Обязательно это было спрашивать сейчас?

– Ты издеваешься? – Я сокращаю расстояние между нами до минимума, повторяю его же действия: беру за подбородок и заставляю взглянуть мне в глаза. – Этот вопрос мучает меня долгие пять лет, эта ситуация никогда не оставит нас, если мы все не решим.

– А нужно что-то решать?

– Да, черт возьми, нужно! – выкрикиваю ему в лицо. – Знаешь, как я провела первый год? В слезах! Аманда родилась недоношенной, у меня был стресс, депрессия. Я превратилась в тень из-за чувства вины перед братом и потому, что не поверила ему. А теперь у нас есть возможность все выяснить.