Порошок профессора Бинго

Внезапно кожу на висках защипало, во рту пересохло, язык затвердел и разбух. Джо едва сдержался, чтобы не крикнуть, что никакого способа нет! Если он существует, значит, все его труды впустую, все зря — профессор Бинго и остальное. Какого дьявола он стоял у окна и ждал, пока вынут стекло, осторожно — каких-нибудь футах в десяти — крался к окну за спиной полицейского и на цыпочках удирал по лужайке? Зачем бродил по улицам, уворачиваясь от пешеходов, мучимый жаждой, не смея ни с кем заговорить, если двое копов вот так, походя, обнаружили способ выбраться излома с наглухо закрытыми окнами и дверями?

Джо промолчал, но напряженный внутренний монолог непостижимым образом изменил выражение его лица. Редер наклонился вперед, слегка высунув кончик языка. Уолдмен вздохнул. Странно, но до сих пор ни ему, ни Максу не пришло в голову, что убийца представляет опасность.

— Котел под полом, — бросил лейтенант холодно и отчетливо.

Петтигрю медленно обернулся, разглядывая решетку нагревательного котла на полу и две другие — горизонтальную и вертикальную, — разделявшие комнату и коридор.

— Котел, — повторил он и взглянул на Уолдмена: — Что «котел»?

— Котел обогревает комнату и коридор. Между двумя частями котла — металлическая заслонка, направляющая тепло куда захотите. Когда она стоит вертикально, тепло уходит в одну сторону, когда опускается и поднимается — как сейчас, — тепло распределяется равномерно, в обе стороны.

— Думаете, человек способен там пролезть? — изумился Джо.

— Не всякий. Вы — вполне. Заслонка легко перемещается, мы пробовали. Там есть свободное пространство двенадцать на двенадцать дюймов. В самый раз для вас, мистер Петтигрю.

— Выходит, я убил их и ушел через котел. Да я просто гений! А потом еще и решетку опустил.

— Ничего подобного. Решетка опускается под собственной тяжестью. Мы проверяли, мистер Петтигрю. — Лейтенант взъерошил черные кудри. — К несчастью, это не все.

— Не все? — На виске Джо, словно крохотный яростный молоточек, забилась жилка. Он очень устал. Много маленьких усталостей, скопившихся за долгое-долгое время, превратились в одну громадную усталость. Джо сунул руку в карман и сжал коробочку, обернутую в туалетную бумагу.

Детективы встрепенулись. Рука Редера потянулась к бедру, мышцы на ногах напряглись.

— Это всего лишь порошок, — сказал Джо Петтигрю.

Уолдмен встал.

— Отдайте мне, — резко бросил он, шагнув к Джо.

— Причем совершенно безвредный… — Джо извлек из кармана коробочку, размотал туалетную бумагу, поднял смятую крышку, пальцем коснулся порошка: на дне оставалось не больше столовой ложки — на две хорошие шепотки. Две отсрочки неумолимого приговора.

Он перевернул ладонь и высыпал содержимое коробочки на пол.

— Первый раз вижу порошок такого цвета. — Уолдмен забрал у него опустевшую коробочку. Стертые буквы на смятой крышке читались с трудом.

— Это не яд, — сказал Джо. — По крайней мере не в том смысле, как вы думаете. Мне он больше не нужен. Так на чем вы остановились, лейтенант?

Уолдмен отошел от него, но не сел, остался стоять.

— Другой недостаток этой версии — бессмысленность убийства. Если, конечно, женщину задушил Портер Грин. Ваши слова заставили меня усомниться в этом, мистер Петтигрю. А вы быстро соображаете. Если отпечатки на шее — довольно четкие и останутся такими еще некоторое время — принадлежат вам, говорить больше не о чем.

— Это не мои отпечатки. — Джо Петтигрю протянул руки ладонями вверх. — Сами смотрите, мои руки в два раза меньше его.

— А стало быть, мистер Петтигрю… — Голос Уолдмена постепенно набирал силу и мощь. — Если вы застрелили Портера Грина, когда ваша жена была уже мертва, вы не могли придумать ничего глупее, чем бежать. Присяжные никогда не обвинили бы вас в предумышленном убийстве, потому что у вас был превосходный мотив — самооборона.

Теперь голос Уолдмена звучал громко и отчетливо, но не сбиваясь на крик. Редер смотрел на него с невольным восхищением.

— Если бы вы просто позвонили в полицию и сказали, что прибежали на крик и обнаружили Грина полуголым, исцарапанным, готовым напасть и инстинктивно нажали на курок… — голос лейтенанта упал, — вам поверили бы безоговорочно.

— Я не видел царапин, когда в него стрелял, — сказал Джо Петтигрю.

В комнате стало очень тихо. У лейтенанта отвалилась челюсть, а слова застряли в горле. Редер рассмеялся, отвел руку назад и вытащил револьвер.

— Мне было стыдно, — сказал Джо. — Стыдно смотреть ему в лицо. Стыдно за него. Вам не понять. Вы с ней не жили.

Печальный Уолдмен шагнул к нему.

— Все кончено, мистер Петтигрю, — произнес он тихо. — Это было занятно и немного больно, а сейчас вам пора.

Внезапно Джо Петтигрю расхохотался. Уолдмен закрывал собой Редера. Джо бросился в сторону, крутнулся в воздухе — юркий, как кот, — и оказался в дверном проеме.

Редер криком велел ему остановиться и, не помедлив ни секунды, выстрелил. Пуля настигла Джо Петтигрю посередине коридора, отбросила назад и развернула. Джо раскинул руки и сполз по стене. Рот и глаза широко раскрылись.