Порождая бурю (СИ)

Бенджамин даже замер — он был готов к схватке с девушкой, а не ее безропотному согласию. Он даже приготовил несколько неоспоримых аргументов на тот случай, если она упрется рогом. Но ничего этого не потребовалось, что вселяло надежду. И вечером, когда он заехал за Рози, она, действительно, была готова и встретила его с обворожительной улыбкой. Бенджамин гадал, в чем подвох. Он ловил себя на том, что испытывал легкое волнение от неизвестности, но затруднялся определить, было ли оно приятным или приносило некоторое неудобство. Рози же вела себя спокойно и последовательно. Она даже рассмеялась в машине на то, что Бенджамин, помогая ей сесть, тронулся затем и забыл убрать в багажник костыли. Он посмеялся вместе с ней, но решил быть внимательнее.

В тот вечер Розалия рано ушла спать в комнату, приготовленную на первом этаже специально для нее. Когда за ней закрылась дверь, Бенджамин пожалел о своем решении привезти ее к себе домой. Находиться рядом оказалось сложнее, чем он предполагал. Ощущение неловкости возникало отчасти от того, что Розалия, казалось, не испытывала его совсем. Утром она выходила из комнаты в легкой пижаме, под которой не просто угадывалось ее соблазнительное тело, но Бенджамин мог разглядеть мелчайшие детали. И тогда он начинал хмуриться и часто вставлять свое знаменитое “хм”. А Рози веселилась еще больше.

Бенджамин никак не мог взять в толк, что происходит между ними. Создавалось смутное ощущение, что она снова играла с ним в уже известную игру “кошки-мышки”, только ему не к чему было придраться. Розалия вела себя безупречно: не перечила и не упрямилась, часто была довольна и даже весела. А Бенджамин с трудом мог разобраться во всем этом. И, желая прояснить, наконец, сложившуюся ситуацию, он решил вернуться к незаконченному разговору в больнице.

50. Ответы на все вопросы

Дверь в комнату Розалии закрылась в четвертый раз с того дня, как она переехала. Бенджамин выключил свет в гостиной и стал подниматься наверх к себе, освещая лестницу фонариком в телефоне. На втором этаже он остановился и некоторое время прислушивался к звукам, доносившимся снизу. Затем он вошел в свою комнату, разделся и принял душ. Он чувствовал дикую усталость после очередного дня сначала в студии, затем в школе. А в промежутке между ними он возил Розалию к дотторессе Микуччи. Это был не первый раз с тех пор, как она вышла из больницы. Но именно сегодня ее лицо показалось ему другим: не то строгим, не то недовольным. Лучшим решением было не заметить. Но именно это наигранное безразличие сейчас гнало его обратно вниз к ней в комнату.

Бенджамин снова оделся и тихо приоткрыл свою дверь. Теперь в доме стояла звенящая тишина. Он как можно тише спустился и постучал, но вошел, не дожидаясь ответа. Розалия сидела на кровати и надевала майку от пижамы. В последний момент Бенджамин увидел, как грудь скрылась под тонкой тканью и теперь проглядывалась через нее. Словно юнец, он застыл, не желая отводить взгляд и думая только о том, как хотел бы сейчас припасть к ней губами.

— Тебе что-то нужно, Бенджамин?

Голос Розалии вернул его к реальности. Он поднял на нее глаза и понял, что находился в замешательстве с абсолютно пустой головой.

— Я хотел поговорить...

— Хорошо, — ровно проговорила девушка. — Присаживайся.

Он сел на край кровати рядом с ней.

— Перед тем, как тебя выписали, ты задала мне вопрос, на который я так и не ответил. Ты помнишь?

— Помню...

— Ты можешь задать мне его еще раз? Если тебя, конечно, все еще интересует ответ.

Розалия несколько раз моргнула, как будто оценивала ситуацию: стоит ли вообще возвращаться назад, но потом произнесла:

— Я спрашивала, любишь ли ты меня все еще...

Бенджамин закивал. Нужные слова почему-то не приходили в голову, а промедление могло сыграть против него.

— И поэтому ты высказал мне все, что думаешь? — спросила Розалия, и в голосе ее совсем не было обвинений.

— Хм… да, — наконец, заговорил Бенджамин. — Мне было невыносимо больно. И я выбрал из нас двоих себя...

— Ты поступил разумно.

Розалия дернула голыми плечами.

— Хм... Наверное, — согласился он. — Но не уверен, что правильно.

— Ты знаешь, что на жалости далеко не уедешь. Так что однозначно твое решение было правильным.

— На жалости? — переспросил Бенджамин.

— Ты сказал, что не уходил, потому что обещал Луиджи заботиться обо мне…

— Я соврал.

Розалия изменилась в лице: брови удивленно взмыли вверх, губы приоткрылись.

— Зачем?

— Хм, — усмехнулся Бенджамин, узнавая любимый ее вопрос, — потому что хотел сделать тебе больно…

— О… Тебе это удалось…

Губы ее искривились, брови вернулись на место.

— Прости меня. Я чувствовал себя… хм… загнанным в угол. Было трудно принять какое-либо решение.

— Ты выбрал не лучшее… Но… Я тебя прекрасно понимаю!

— Знаешь, Рози, мне казалось, что все, что бы я ни сделал, тебе было недостаточно. Хм… Что ты хочешь больше, что ты словно самоутверждалась за мой счет…