Порождения войны

— Серьезно, командир. Москва — наш главный промышленный и, главное, железнодорожный узел. Но можем ли мы что-то сделать, находясь здесь?

— Дак боевые задачи будем тут выполнять, — пожал плечами Князев. — Прикажут — станем оборонять Воронеж. Прикажут — отбивать Тулу. Однако ж расклад под Москвой мало от этого зависит.

— Есть и другие скверные новости, командир. Земельная реформа Директории достаточно популярна на этом этапе. В правительстве много эсеров, эти знают, чего наобещать крестьянам. Это означает, что поддержку крестьянского населения мы теряем. Чтоб победить большевиков, они сами стали действовать, как большевики. Строить свой чертов Новый порядок уже сейчас.

— Обещали ж, все это до созыва новой Учредиловки.

— Про Учредительное собрание и раньше-то было ясно, что это разговоры в пользу бедных. Какую-нибудь Учредиловку они, конечно, соберут, но без равных, прямых, тайных и общих выборов. Имущественный ценз, сословные квоты… Фикция, по сути. Театрализованное представление.

— К чему ты клонишь, комиссар? Прямо говори.

— Нас ждут тяжелые времена. Серия поражений на всех фронтах, скорее всего. Отступления. Потери. Утрата боевого духа.

— То ли это, что должен говорить комиссар? — спросил Князев.

— Твой комиссар всегда должен говорить тебе правду, — ответила Саша. — Тебя я никогда не обманывала. И никогда не обману. Но и причин тебе врать у меня нет. Потому что в долгосрочной перспективе наши дела совсем не так плохи.

Они загнали пролетариат на казарменное положение. Это эффективный способ придавить рабочее движение здесь и сейчас. Но по существу они плотно накрыли котел крышкой и прибавили огня. Взрыв — вопрос времени.

Крестьянская масса тоже однажды поймет, что ее как эксплуатировали, так и продолжают эксплуатировать. Что Новый порядок не действует в ее интересах. Инертная она, эта масса. Но рано или поздно до нее дойдет. И когда поднимется она, ее не сдержит уже ничто.

Наша задача — продержаться здесь, где мы сейчас, пока к нам не подойдут подкрепления. Любой, пусть даже самой чудовищной, ценой купить для революции время. Я бы очень хотела, Федя, чтоб наши люди жили в том будущем, за которое мы сражаемся. Но если этого не выйдет, значит, мы станем частью будущего, погибнув за него.

— Солдат завсегда готов умереть. Это не новость, комиссар. Дак что ты станешь говорить, ежели ихний Новый порядок победит? Когда борьба вся эта выйдет напрасной?

— То же, что и теперь, — Саша улыбнулась. — Никакая борьба за революцию не может оказаться напрасной. Есть такое понятие — непрерывная революция, Троцкий ввел его. Революция может разворачиваться, а может терпеть поражение и отступать. Но какой бы катастрофой очередное поражение ни казалось, оно всякий раз будет только временным. Потому что революция с каждой попыткой продвигается пусть хоть на шаг, но дальше. И настанет день — может, при наших жизнях, а может, через сто лет — когда революция победит окончательно...

Сашу ослепила вспышка. Она вскрикнула и чуть не подпрыгнула на месте. Пару недель назад интендант Николай Иванович раздобыл фотокамеру и завел обыкновение запечатлевать для истории сцены из жизни пятьдесят первого полка. Иногда в довольно неожиданные моменты.

— Что творишь, Иваныч! — накинулась на него Саша. — Напугал до икоты, нельзя так внезапно врубать вспышку. Мы ж на войне!

— Раз ты на войне, то и проявляла бы бдительность, комиссар, — усмехнулся Князев. — Иваныч уж добрых пять минут нас под прицелом держит, а ты в ус не дуешь. Еще допекаешь меня, почему я тебя в бой не беру. Помимо прочего, вот поэтому.

Ругала Саша Николая Ивановича напрасно. Фотография получилась удачной. Князев стоит, широко развернув плечи, что подчеркивает массивность и мощь его фигуры. На лице его спокойная уверенность в собственной силе. Саша на его фоне смотрится почти хрупкой, но энергичной и собранной. Руки развернуты ладонями вперед — кадр поймал ее жестикуляцию в разговоре. Кажется, Саша показывает или отдает Князеву — или зрителю — что-то невидимое. Взгляд устремлен вперед и вверх. Свет вспышки лег на лицо так, будто оно светится изнутри.

Это единственная фотография, где Саша и Князев вместе.

Глава 18

Полковой комиссар Александра Гинзбург

Июнь 1919 года

За околицей станции вышли наконец на дорогу. Прохор, командовавший ротой, выставил походное охранение.

— Тришкин кафтан как ни перекраивай, а шубы не сшить, — пояснил он Саше, весело скаля зубы. — Поставил по отделению в головную и тыловую заставы, да такие же силы по флангам. Отделенным наказано при встрече с противником открыть огонь и немедля отходить к основным силам. Слабая рота у нас, потеряли в последнем бою многих.

Саша кивнула. Потому она и была тут, с обозом. Присматривала за разгрузкой — с поезда снимались сразу несколько частей, и Саша не могла допустить, чтоб хоть один ящик патронов уехал по ошибке в другую часть. Снабжение Красной армии ухудшалось с каждым месяцем.