Порт-Артур – Иркутск – Тверь: туда и обратно

Поколения марсофлотцев уходили в историю вместе с гулом громады парусов над головой, скрипом обтянутых вант под порывами норд-веста, со всеми этими бушпритами, утлегарями, лиселями, а также со своими вековечными понятиями и взглядами на мироздание. Со всем тем, без чего, по их мнению, и корабль – не корабль вовсе, а коптящая небо грязная лоханка. И команда – не команда, если вместо лихих марсовых – знатоков морского узла, кудесников гитовых – в строй встают чумазые увальни из кочегарок. Благо, что не с лопатами.

Однако время вспять не повернешь. На смену упорствующим ортодоксам парусного флота азартно спешили иные мореходы. Отпрыски века машин. Пик морального противостояния эпох пришелся на середину семидесятых – начало восьмидесятых годов XIX столетия, когда адмирал Фишер, начавший флотскую службу юным тринадцатилетним кадетом на «Калькутте», классическом парусном трехдечнике, уже командовал «Инфлексиблом», сильнейшим броненосцем Ройял Нэйви. И мира. В те же годы принц Уэльский, будущий король Эдуард, совершил свое большое путешествие в Индию. Стрелять пантер и тигров он отплыл не только со свитскими, но и с группой сослуживцев по гусарскому полку на борту типового войскового транспорта «Серапис», подмарафеченного для ответственной роли яхты наследника престола.

И «Инфлексибл», и «Серапис», при всей мощи модерновой начинки их машинных отделений и кочегарок, так, на всякий случай, несли еще и полное парусное вооружение. Первый – брига, второй – фрегата. Но что примечательно: и занятый постоянными хлопотами «первого после Бога» кептэн Фишер, и беззаботный отпрыск королевы Виктории, лишь изредка поднимавшийся на палубу в перерывах между обыденными занятиями никуда не спешащей офицерской компании, позже отзывались о великолепии парусной оснастки их кораблей одним-единственным словом: антиквариат.

Общий враг, если вспомнить про лорда Бересфорда, с этим все ясно. Но, может быть, именно сходные взгляды на прогресс вообще и на прогресс технический применимо к морскому делу в частности оказались главными кирпичиками, уложенными в фундамент сперва взаимной симпатии, а затем крепкой дружбы британского короля с его адмиралом? Как знать…

Но согласитесь, только людям незаурядным дано Богом право находить верные пути в эпоху больших перемен. Хотя здесь мы имеем перед собой психологический парадокс. Фишер готов был со всем своим азартом и убежденностью воевать с Россией на море, как и с любой прочей державой, по первому кивку сюзерена. В то же время сам король Эдуард не раз и не два высказывал мысль о том, что, пока он жив, никому не позволит столкнуть Британию и Россию на поле брани, поскольку им, по большому счету, нечего делить: «Кашалот не охотится в лесу, а гризли – в океане…»

Красиво сказано. Только показное миролюбие британского монарха тут ни при чем. Как и родственные симпатии к Романовым. Просто комбинатору Эдуарду позарез нужны были русские штыки для спасения его обожаемых парижан (а главное – парижанок) от варварских полчищ «померанских гренадеров», готовых по приказу неуправляемого племянничка доделать то, на что не решились его дед и Бисмарк в 1871-м.

В наших реалиях он их получил. И до самой смерти стремился сохранять мир. То же, как его наследник с подельниками распорядились этим активом и во что это вылилось для России, Германии и всей Европы, общеизвестно…

Примечания

¹ Филипп Фредерик Александр, князь цу Эйленбург и Хертефельд, граф фон Зандельс, родился 12 февраля 1847 года в Кенигсберге (Восточная Пруссия). В браке с А. Зандельс имел 8 детей. Бисексуал.

После 6 лет военной службы он изучал юриспруденцию, но в итоге стал карьерным дипломатом, влиятельным сановником и личным другом кайзера Вильгельма II. С 1893-го по 1902 год занимал пост посла Германской империи в Вене, один из важнейших в служебной иерархии МИДа. Когда в конце 1902 года разразился скандал вокруг гомосексуализма Ф. Круппа, в поле зрения следствия попал один из братьев Ф. Эйленбурга. Под подозрением был и он сам, но ценой увольнения с госслужбы ему удалось избежать изобличения.

Всю первую половину царствования Вильгельма II Эйленбург был его советчиком, конкурируя по влиянию на курс германской внешней политики с Фридрихом фон Гольштейном. Их сближала лишь русофобия. При этом корни ее были различны: Гольштейн искал равноправного сотрудничества с Англией, а Эйленбург тяготел к Австро-Венгрии. В итоге равно страдали истинные государственные интересы Германии. Кстати, Бернгард фон Бюлов был назначен канцлером по протекции Ф. Эйленбурга.

Гром над головой фаворита грянул, когда не без его «дружеского» участия кайзер уволил из МИДа Фрица Гольштейна. Мстительный барон, заручившись поддержкой группы влиятельных противников Эйленбурга в придворной камарилье, в число которых входил кронпринц, подбросил компромат на князя газетчику М. Гардену, раскрутившему в своем журнале так называемый «Либенбергский гомосексуальный скандал».