Портфель чемпиона

Рома с первого класса учился на одни пятерки. В книжном шкафу рядом с собранием сочинений Чехова стояли Ромины дневники. Их перелистывали в дни семейных торжеств гости. Рома при этом краснел и очень смущался.

После звонка знакомому прокурору семья Бабуриных немножко повеселела. Бабушка воскресным утром, прибирая стол после завтрака, уже начала тужить о разбитой супнице. Мама занялась стиркой. Отец поливал рассаду на балконе. Дед просматривал свежий номер газеты. Все занимались обычными делами. Занимались каждый своим делом и прислушивались — не позвонит ли прокурор. Бабушка, проходя мимо телефона, подняла трубку — в трубке гудело. Телефон, слава богу, работал.

— Гриша, а у прокурора есть дача? — крикнула отцу из ванной мама.

— У него огород! — отозвался отец. — Причем в жутком месте, возле аэродрома…

Но потом отец спохватился, что это может убить всякое желание в душе Ромы становиться авиаконструктором, и, просунув голову в балконную дверь, добавил:

— Не огород, а наблюдательный пункт. Видно, как взлетают самолеты, какие у них совершенные линии…

Мама не дала ему договорить. Она сказала, глядя на сына:

— Я бы под пистолетом не пошла на этот огород. То ли дело шум швейных машинок, стрекочут, как кузнечики, а я представляю, как чувствует себя человек, если целый день над его головой самолеты — туда-сюда, туда-сюда… Там, небось, даже тыквы не растут от такого шума.

— Я думаю, он сегодня на огород не поехал… — сказала бабушка. — Картошку уже посадили, а окучивать ее рано. Что ему на огороде делать?

Неожиданно прокурор стал таким близким человеком для семьи Бабуриных, все утро о нем говорили.

— На огороде, точно, делать нечего… — мудро добавил Дед. — Но он мог пойти в планетарий. Там лекция, вот в газете написано. В 11 часов начинается, пока газировки попьет, туда-сюда, пока в трамвай сядет. Звонка надо ждать после обеда… после обеда надо ждать звон… звон…

Дед умолк на полуслове. Все оглянулись на него, но из-за газеты выглядывала только седая макушка. А потом раздался густой дедушкин баритон:

— Ве-е-черний звон-н-н… Вече-ерний звон-н-н…

— Папа! — выбежала из ванны мама, и, отвернув угол газеты, шлепнула мокрое полотенце на дедушкин лоб. — Что с тобой? Сердце?

— Это он… — прошептал дед. — Я узнал бы его из тысячи тысяч…

— Миша… — запричитала бабушка. — Ты же был кавалеристом, возьми себя в руки!

— Тише… — поднял вверх палец, перепачканный в земле, отец. — Это у него стресс… Дайте что-нибудь успокоительное и к ногам грелку…

Мама с бабушкой кинулись к аптечному ящику, в четыре руки зашелестели облатками таблеток и загремели пузырьками.

Рома вцепился в дедушкину руку, а тот, размахивая газетой, кричал:

— Я покажу этому Воронухину! Прилежный ученик…

Бабушка протягивала деду рюмку с валерьяновыми каплями. Почуяв запах валерианки, дед, наконец пришел в себя:

— Вы что? Думали, я с ума сошел? А я в отличие от вас просто по утрам газеты читаю… Вот!

И он разгладил на коленке последнюю страницу.

— Узнаете?! — он ткнул в фотографию, и все увидели воскресный снимок Артура Воронухина «Прилежный ученик». По дороге идет собака и несет в зубах портфель.

— Это наш… — ахнула бабушка.

— Мой портфель… — узнал Рома.

— А вот куда она его несет? — задал философский вопрос отец.

Кинув на бабушкино плечо мокрое полотенце, дед скомкал газету и сунул в карман брюк. Карман оттопырился, будто в него засунули большой арбуз.

— Едем в редакцию, — сказал дед внуку.

— Но там выходной… — робко возразила мама.

— Все равно едем… — непреклонно сказал дед.

Глава 5

Такси примчало деда и внука Бабуриных к двухэтажному, выкрашенному к празднику ярко-желтой известью, зданию редакции. У крыльца, возле огороженного низенькой чугунной решеткой газона, в стеклянной витрине был вывешен свежий номер газеты, точно такой же, как оттопыривал сейчас дедушкин карман. Гневно бросив взгляд на газету, дед пригладил седой чуб и решительно распахнул дверь редакции.

Возле дверей за маленьким не по росту письменным столом сидел могучий пожилой вахтер. На лбу его краснел след от форменной фуражки. Большие руки лежали на крышке стола, и было удивительно, что стекло еще не лопнуло под тяжестью этих кулаков. Все было мало этому вахтеру — и фуражка, и стол, и форменный китель. Китель не сходился на животе, а рукава чуть заходили за локоть.

Для начала дед чинно поздоровался. В ответ вахтер сдержанно кивнул и начал навинчивать на голову фуражку. Ввинтив козырьком на бок и тяжело дыша, он спросил густым басом:

— Слушаю вас…

— Мне нужен самый главный редактор! — категорично сказал дед.

— Сегодня я главный! — тряхнул головой вахтер. — В редакции выходной и никого нету! Садитесь, рассказывайте.

Дед подтолкнул внука к видавшему виды стулу, а сам начал вытаскивать из кармана газету. Она шуршала, рвалась и никак не вытаскивалась целиком. Дед, потеряв терпение, начал тащить ее по частям. На вахтерском столе росла гора больших и маленьких газетных лоскутьев.

— Что вы мне тут устроили папье-маше? — сверкнул глазищами вахтер, подставил к столу урну и смахнул в нее мусор.

— Вы зачем это сделали? — скакнул на него дед.