Портрет блондинки в голубом

— Перчатки надень, — донеслось из коридора, — Хотя, какая хрен разница… Эксперты уже все выскоблили.

Частный детектив пожал плечами и оглядел зеленое сукно столешницы, на которой одиноко стоял бронзовый бюст Наполеона.

— Интересно, — пробормотал он и открыл средний ящик.

— Чего ты тут интересного нашел, — равнодушно вопросил появившийся со стаканом в руке Кутепов.

— Пока ничего. Я говорю, интересно, неужели Бурхасон не понимал, что связываться с женой Ильина опасно? Ведь по всем статьям, он был карьеристом и этим, как его… — он задумался, подбирая нужное слово.

— Конъюнктурщиком, — пришел ему на помощь следователь.

— Точно. А такие люди, как правило, очень осторожны.

— Любовь такая штука, знаешь ли… — резонно заметил Кутепов.

— Я о том и говорю, осторожный человек вряд ли позволит себе влюбиться в жену Ильина. Да еще взаимно.

— И на старуху бывает проруха.

— Чой-то сумнительно.

Петр покопался в ящике, где кроме вороха карандашных набросков ничего не нашел. Он разложил листы на столе.

— Похоже, что Бурхасон в своем кабинете фигней страдал, — заметил он, разглядывая наброски чужих физиономий, выполненных явно в карикатурном стиле, — Я бы сказал, отрывался.

— В каком смысле? — Кутепов подошел к столу и тоже склонился над рисунками.

— Вот этот господин с огромной бородавкой на носу известный банкир и меценат Сотников. Помнишь? — усмехнулся Петр, — Этот жирный ублюдок, с недавнего времени обожаемый мною промышленник Фуксов. Дама с губищами во все лицо… это не знаю кто, а вот прищуренный товарищч с бутылкой. Это же Свирский. Ну, тот самый убиенный целитель. Чего-то покойный его не взлюбил, смотри внизу написано «Гад» и «Тварь».

— Н-да… — почесал затылок Кутепов, — И изобразил он его соответственно заметкам. Бурхасон явно не в том жанре трудился. Рисовал бы шаржи — имел бы славу Кукрениксов.

— Ага, и сшибал бы на Арбате по сто рублей за час. Нет, богатые люди до боли самолюбивы. Им шаржи не нужны. Даже дружеские. Им подавай портрет маслом, и чтобы во всю стену. Говорят, некий думский деятель заказал Бурхасону свой портрет в героической тунике Георгия Победоносца, на коне, разящим копьем змея. И не ради прикола, а на полном серьезе.

— Кошмар какой. А знамя за ним развевается?

— Я это полотно не видел. Но, по всей вероятности, развевается.

— Ну, вот, лет через 200 найдут этот портрет и подумают, что был у нас такой национальный герой, которого изобразили благодарные потомки в виде Георгия Победоносца.

— Чего ты возмущаешься, — усмехнулся Бочкин, каждый попадает в историю согласно своим возможностям. Кто-то подвиги совершает, кто-то деньги вкладывает. Вот о нас с тобой никто через 200 лет и не вспомнит. Смотри, а это уже интересно… — Детектив вытащил из-под вороха рисунков набросок, на котором была карикатура на Марго. Художнику на удивление хорошо удалось передать чистую непосредственность ее глаз, прекрасный маникюр, тонкую талию и высокую грудь.

— Видишь, она и его достала! — не без злорадства заметил Кутепов.

— Меня больше надпись привлекает, — Петр ткнул пальцем в левый нижний угол, где было написано «Марго. Браззавиль. Аль-арт». Затем «Аль-арт» было зачеркнуто, сверху карандашом накарябано «Арт-Премьер», потом и эта надпись зачеркнута, и справа снова написано «Аль-Арт». Бочкин повернул голову к следователю, — Ну, что ты об этом думаешь?

Тот равнодушно пожал плечами:

— А что меня при виде этих каракулей должна посетить какая-то гениальная мысль из разряда тех, что приходили в голову Шерлоку Холмсу, когда он разглядывал след неизвестного ботинка? — с издевкой пробормотал тот.

— Не знаю, мне это почему-то кажется странным… — задумчиво протянул частный детектив.

* * *