Портрет блондинки в голубом

Они стояли в дамской уборной известного в Москве клуба, в просторных залах которого уже сновали туда-сюда гости. Меж ними носились официанты с подносами, уставленными высокими бокалами с шампанским. Подиум еще пустовал, но с минуты на минуту должен был начаться показ новой коллекции Дома Gucci, к которой и было приурочено открытие магазина. Публика пребывала в заметном волнении. Разумеется, в основном женская ее половина. Мужчины предпочитали продолжать рабочий день, обсуждая состоявшиеся, предстоящие или желаемые сделки или, на худой конец, тихо напиваться у барной стойки. Тимофей Тарасов относился к последним, поскольку дел у него с окружающими его людьми никаких было, а накопившаяся усталость и долгое отсутствие не только отпуска, но и выходных давали о себе знать. Настроение у него в этот вечер было препоганейшее. Марго с трудом удалось вытащить его на эту вечеринку, причем ее просьба, как обычно, больше походила на шантаж: она просто объявила ему, что либо выйдет из его кабинета с ним под руку, либо останется тут навечно. В подтверждение своих слов она удобно расположила Мао на коленях и заказала секретарше кофе. Перспектива провести остаток своих дней в компании несносной блондинки возбудила интерес уставшего директора мясокомбината к массовым увеселениям, а потому он теперь накачивался ни то водкой, ни то джином — он уже не понимал, чем, раздумывая, сможет ли он улизнуть домой незамеченным своей конвоиршей. Этого Марго и боялась, поэтому последние приготовления Маняши к судьбоносной встрече прошли крайне скомкано.

— Значит так, — блондинка еще раз окинула взглядом свое отражение и снова поправила непослушную прядь, — Если хочешь произвести впечатление умного собеседника, меньше говори, больше слушай и ни в коем случае не выражай глупое восхищение, которое некоторые кокетки считают верхом мастерства. Поскольку всем тем, о чем примется тебе толковать Тимочка, восхищаться просто неэтично.

— А о чем он будет говорить? — ужаснулась Маняша.

— Ну, разумеется, о работе, — снисходительно улыбнулась наставница, — О чем он еще может говорить, если он живет на своем мясокомбинате. Он непременно начнет рассказывать о колбасе и сосисках. А тут, как ты понимаешь, восхищаться абсолютно нечем. Да! — спохватилась она, — Корчить брезгливые гримасы тоже не стоит.

— Как же мне быть?

— Будь спокойной и слегка заинтересованной. Сделай вид, что тема колбасы внесла легкое разнообразие в скучную светскую болтовню о моде и пляжном отдыхе.

— Я не могу говорить о моде, я в ней ничего не понимаю, — погрустнела провинциалка.

— 90 процентов собравшихся тут людей совершенно ничего не понимают в моде. И это не мешает им говорить о ней постоянно. Но насколько я знаю Тимочку, о моде вы говорить точно не будете. Да, не забудь, что нужно быть слегка романтичной, старомодной и, как бы это выразиться… — она закрыла глаза, явно припоминая строчки прочитанной в журнале статьи, — Домашней, что ли… Все-таки у тебя есть козырь на руках — ты приехала из глухой провинции…

— Но Орел не так уж далеко от Москвы, — попыталась возразить Маняша.

— Да? — искренне удивилась Марго, — А я думала, что это где-то в Сибири. Во всяком случае, название у твоего города совсем глухое. Лесное какое-то. Ну, да не важно, — легкомысленно отмахнулась она, — Для тех, кто живет внутри Садового кольца все, что отдалено от Москвы более, чем на 50 километров уже Сибирь.

— Я не справлюсь, — вздохнула девушка.

— Ты же в институте училась! — возмутилась Марго.

— В университете, — опять поправила ее та.

— Тем более! Ты провинциалка, воспитанная на хороших книжках и не испорченная развратом мегаполиса. Не забудь ввернуть что-нибудь про поэзию… мужчины любят, когда девушки умеют взгрустнуть, посетовав на жестокую современность и отсутствие романтики в наши дни. Только особенно не увлекайся. Говори о каком-нибудь известном поэте, чтобы собеседник не почувствовал себя полным идиотом. Согласись, это неприятно. А мужчины в общении с женщиной ценят как раз позитив.

— Блок подойдет?

— Это что? — в свою очередь поинтересовалась блондинка.

— Поэт Серебряного века.

— Упаси тебя господь! Во-первых, фамилия у него неблагозвучная. Отдает какой-то строительной темой. А романтика строек у нас уже, слава Богу, лет тридцать как миновала. А, во-вторых, откуда мужчине, с утра до вечера торчащем на мясокомбинате, знать о каком-то там непопулярном поэте, который еще и жил на заре цивилизации. Насколько я понимаю, Серебряный век был где-то между бронзовым и золотым? Да, в общем, не важно. Лучше вверни что-нибудь про Пушкина. Пушкина даже я знаю. Хотя бы потому, что есть такой ресторан. Потом есть площадь Пушкина. А о площади Блока я что-то не слыхала. Да и ресторана такого нет. В общем, Пушкин — это беспроигрышный вариант. С ним точно впросак не попадешь. Скажи что-нибудь типа «Если бы Пушкин жил в наши дни, он писал бы рекламные слоганы». И этого будет вполне достаточно, чтобы тебя сочли умной и образованной девушкой, которая слегка старомодна, а потому изысканна и по-своему привлекательна.