Портрет девочки в шляпе

В конце концов у нее разболелась голова, и чувство вины за свою безалаберность стало невыносимым. Вот доверь дурынде дорогую для членов семьи вещь, которую бережно хранили почти столетие!

Вечером Ольга Тимофеевна заметила ее угнетенное состояние и спросила, в чем дело. Лора нехотя созналась в своей безнадежной безответственности.

– Не может быть, чтобы потерялось, – уверенно заявила Тимофевна. – Ты просто разнервничалась и стала плохо соображать. Подождем до утра. В голове прояснится, и ты разом все вспомнишь! А в ванной смотрела?

Тимофевна жарила картошку с луком и пребывала в отличном настроении. Полчаса она утешала подругу, пока наконец горемыка немного не успокоилась.

– Ладно, Ваша светлость, и правда, пойду и лягу. Утро вечера мудренее.

– Золотые слова!

Тимофевна посолила картошку, накрыла крышкой и выключила газ.

– Дай головушке роздых, как мамка моя говорила. А насчет картошки не волнуйся. Я тебе половину оставлю.

Однако утро не принесло ничего нового. Лора приуныла. Что она скажет родителям?

Ольга Тимофеевна, желая помочь, переколошматила всю квартиру по второму разу. Безрезультатно. Наконец ее рысканье заметила Галя и была поражена, узнав, что Лора умудрилась потерять такую вещь. Как вообще можно разбрасываться драгоценностями? Сразу видно, что ничего, кроме дешевой бижутерии, Лора не нашивала.

Под уничижительным взглядом «правильной» соседки Лоре стало совсем худо.

Бесплодные попытки найти перстень и столь же бесплодные разговоры о нем продолжались неделю, пока наконец Лора не взмолилась, боясь окончательно потерять остатки разума.

– Прошу всех закрыть эту тему раз и навсегда! – громко объявила она на кухне.

Тимофевна жалостливо скривилась, Галя дернула плечом. Очень надо!

Лора погоревала еще немного и успокоилась. Делать нечего, буду жить не украшенная украшениями! Главное, маме не проболтаться.

На следующий день, это был понедельник, Лора освободилась неожиданно рано. Первый рабочий день недели всегда начинался со скрипом и заканчивался позже обычного. А тут вдруг такая «пруха», как любила выражаться дипломированный искусствовед. По дороге домой она зашла в магазин за манкой и пшенкой для Ольги Тимофеевны. Старушка вторую неделю «маялась животом» и ела только жиденькую кашку на воде. В квартире было тихо. Спит, должно быть, подумала Лора и тихонько пробралась на кухню.

– Лолка, ты, что ли?

– Я, кто же еще. Купила крупу, как вы просили. Сварить кашу?

– Лучше чайник поставь. Меня уже от этих каш с души воротит.

Лора обернулась и увидела, что болящая стоит на пороге кухни, держа в руках коробочку с эклерами.

– А не рано ли решили разговеться, голубушка? Вчера ведь еще страдали.

– Да и фиг с ним! – заявила старушка. – Есть хочу! Хотя бы сладенького! Давай заварим того, английского, с бегемотом!

– Заварить заварим, конечно, только сперва выпейте-ка таблеточку. А лучше две.

– Выпью! Отчего же не выпить! Только лучше беленькой!

– С ума съехали, Мадам?

– Ну, Лола. Лолушка. Красавица моя ненаглядная.

– Не подлизывайтесь, не поможет. Чай – некрепкий, сухарик – несладкий. Вот ваше меню. А пирожные мне.

– Сатрап ты, Лолка-балаболка! Как есть сатрап! Нет в тебе чуткости и сострадания!

– Точно. Нет. Ни грамма. Ни граммулечки. Я безжалостная и беспощадная. Садитесь. Все готово уже. Я сейчас переоденусь и начнем пировать.

Лора налила кипятку в пузатый чайник и закрыла сверху полотенцем. Села напротив подруги и подперла рукой щеку.

– Давно хотела вас, Ваша светлость, спросить. А как вы в музей-то попали? Случайно прибились?

– Эээ нет. Не случайно. Из-за Эльфы.

– Эльфы? – переспросила Лора.

– Точняк. Сейчас покажу.

Ольга Тимофеевна ушла в комнату и вернулась с коробкой.

– Тебе первой показываю. Только открывай осторожней.

Из коробки Лора достала небольшую овальную миниатюру на кости. Портрет девочки в огромной шляпе, украшенной цветами, и странном наряде – темно-зеленом рединготе с двумя рядами больших медных пуговиц. Лора невольно улыбнулась.

– Да это же Катя Строганова!

– Теперь-то я знаю, а в детстве думала, что эльф. Ну, навроде ангела, который хранитель жизни. Сначала маминой, а потом моей. Девочка-эльф ее в блокаду спасла.

– Расскажите.

Глаза Лоры блестели любопытством и восторгом. Она не могла оторвать глаз от портрета.