Портрет Дориана Грея

Он выдумал подходящий предлог, занял свободное место рядом с ней и оглядел присутствующих. С дальнего края стола ему застенчиво поклонился Дориан, краснея от удовольствия. Напротив сидела герцогиня Харли, чьи добродушие и мягкий характер были достойны восхищения, обожаемая всеми, кто ее знал, и обладательница роскошных архитектурных пропорций, благодаря которым современные историки назвали бы ее тучной, не будь она герцогиней. По правую руку от нее расположился сэр Томас Берден, член парламента и радикал. В общественной жизни он подражал главе своей партии, в частной же был приверженцем лучших поваров и следовал общеизвестному мудрому правилу: «Соглашайся с либералами, а обедай с консерваторами». Место по левую руку от герцогини занял мистер Эрскин Тредли, довольно обаятельный и просвещенный пожилой джентльмен, который, впрочем, приобрел дурную привычку отмалчиваться, поскольку, как он однажды объяснил леди Агате, годам к тридцати уже высказал все, что мог сказать. Его соседкой была миссис Ванделер, одна из старинных приятельниц тетушки лорда Генри, истинная святая, но при этом так удручающе неряшливо одетая, что напоминала молитвенник в потрепанном переплете. К счастью для мистера Эрскина, по другую руку от нее сидел лорд Фаудел — наилучший образчик интеллектуальной посредственности средних лет, простой и бессодержательный, как отчет министра в палате общин. В беседе с ним миссис Ванделер взяла тот напряженно-серьезный тон, который лорд Генри считал ошибкой непростительной, присущей всем добродетельным людям и неизменно их преследующей.

— Гарри, мы говорили о бедняге Дартмуре! — вскричала герцогиня, приветливо ему кивнув. — Как вы думаете, он действительно женится на этой неотразимой молодой особе?

— Полагаю, она твердо решила сделать ему предложение, герцогиня.

— Какой ужас! — воскликнула леди Агата. — В самом деле, пора кому-нибудь вмешаться!

— Из авторитетных источников мне стало известно, что ее отец держит магазин новейших галантерейных изделий, — презрительно бросил сэр Томас Берден.

— Сэр Томас, мой дядюшка ранее предположил, что ее отец торгует свининой.

— Галантерея! Да что у американцев за новинки такие? — спросила герцогиня, удивленно поднимая полные руки.

— Американские романы, — ответил лорд Генри, принимаясь за куропатку.

Герцогиня пришла в недоумение.

— Не обращай внимания, моя дорогая, — прошептала леди Агата. — Он никогда и ничего не говорит серьезно!

— Когда открыли Америку… — начал радикальный член парламента и погрузился в перечисление скучных фактов.

Как и все люди, стремящиеся исчерпать тему, он исчерпал лишь терпение слушателей. Герцогиня вздохнула и воспользовалась своей привилегией перебивать других.

— Как бы мне хотелось, чтобы ее вообще не открывали! — воскликнула она. — В самом деле, в наши дни у английских девушек нет ни единого шанса. Это в высшей степени несправедливо!

— Вполне вероятно, что Америка так и не была открыта, — заявил мистер Эрскин. — Я бы сказал, мы только начинаем ее открывать.

— Хм, мне доводилось видеть некоторых ее обитателей, — задумчиво ответила герцогиня. — Должна признать, большинство американок чрезвычайно хорошенькие. И одеваются весьма недурно. Все их наряды куплены в Париже. К сожалению, я себе такого позволить не могу.

— Говорят, хорошие американцы после смерти отправляются в Париж, — хихикнул сэр Томас, обладавший значительным запасом бородатых острот.

— Да что вы говорите! Куда же попадают плохие американцы? — спросила герцогиня.

— В Америку, — негромко произнес лорд Генри.

Сэр Томас насупился.

— Боюсь, ваш племянник настроен к этой великой стране предвзято, — сообщил он леди Агате. — Я изъездил всю Америку в специальных вагонах, предоставленных принимающей стороной. В таких вопросах американцы крайне предупредительны. Уверяю вас, поездка имела высокую образовательную ценность.

— Неужели нам действительно нужно ехать в Чикаго, чтобы стать образованными? — жалобно спросил мистер Эрскин. — Лично я совершить такую поездку не в силах.

Сэр Томас махнул рукой:

— Мир мистера Эрскина Тредли сосредоточен на полках его библиотеки. Мы, люди практичные, предпочитаем все увидеть своими глазами, а не узнавать из книг. Американцы — народ прелюбопытный. Они совершенно разумны. Думаю, это их отличительная черта. Да, мистер Эрскин, уверяю вас, американская нация — без причуд.

— Какой ужас! — воскликнул лорд Генри. — С животной силой я бы еще справился, но с животным благоразумием — увольте! Есть в нем нечто несправедливое. Это удар ниже интеллекта!

— Я вас не понимаю! — заявил раскрасневшийся сэр Томас.

— Зато я понял, лорд Генри, — негромко проговорил мистер Эрскин с улыбкой.

— В каком-то смысле парадоксы весьма хороши… — начал было баронет.

— И где здесь парадокс? — спросил мистер Эрскин. — Не вижу. Хотя, может, и так. Впрочем, путь парадоксов — путь истины. Чтобы постигнуть действительность, мы должны увидеть ее пляшущей на туго натянутом канате. Мы способны оценить истины, лишь когда они становятся акробатами.