Портрет Дориана Грея

По неизвестной причине тем вечером театр был полон, и толстый еврей-управляющий, встретивший их у дверей, улыбался до ушей трепетно-угодливой улыбкой. Он проводил друзей в ложу с нарочитой почтительностью, размахивая пухлыми, унизанными перстнями пальцами и разглагольствуя во весь голос. Дориану Грею управляющий был противен как никогда. Юноше казалось, что он искал Миранду, а нашел Калибана. Как ни странно, лорду Генри тот скорее понравился. По крайней мере, так он объявил — и настоял на обмене рукопожатиями, заверив старика, что гордится знакомством с человеком, который открыл истинный талант и разорился из-за поэта. Холлуорд развлекался тем, что разглядывал публику в партере. Стояла удушающая жара, большая люстра пылала, как огромный георгин с лепестками желтого огня. Юнцы на галерке скинули пиджаки и жилеты и развесили их на перилах. Они громко переговаривались и угощали апельсинами сидевших рядом безвкусно разодетых девиц. Женщины в партере заливались пронзительным визгливым смехом. Из буфета раздавался звук откупориваемых бутылок.

— Что за место, чтобы отыскать свое божество! — заметил лорд Генри.

— Да! — откликнулся Дориан Грей. — Здесь я ее и нашел — богиню среди обычных смертных. Когда она играет, то забывает обо всем. Эти простые, грубые люди с ожесточенными лицами и вульгарными жестами совершенно меняются, видя ее на сцене. Они молча сидят и смотрят на нее, плачут и смеются по ее воле. Она играет на их чувствах, как на струнах скрипки. Она их одухотворяет, и тогда мне кажется, что они из той же плоти и крови, что и я!

— Из той же плоти и крови?! Надеюсь, что нет! — воскликнул лорд Генри, разглядывая в театральный бинокль публику на галерке.

— Дориан, не обращай на него внимания, — сказал художник. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, и верю в эту девушку. Любой человек, которого ты полюбишь, должен быть удивителен, и любая девушка, которая оказывает на людей описанный тобой эффект, наверняка прекрасна и благородна. Одухотворить свою эпоху — великое достижение. Если эта девушка способна вложить душу в тех, кто живет без души, если она способна пробудить чувство прекрасного в людях, чья жизнь убога и уродлива, если она способна избавить их от себялюбия и подарить им слезы чужой печали, она заслуживает и твоего поклонения, и поклонения всего мира! Брак будет достойный. Раньше я думал иначе, но теперь я признаю: Сибилу Вэйн боги создали для тебя! Без нее твоя жизнь была бы неполной.

— Спасибо, Бэзил, — ответил Дориан Грей, сжимая его руку. — Я знал, что ты меня поймешь. Гарри так циничен, что даже страшно!.. Вот и оркестр. Он ужасен, зато играет всего минут пять. Скоро поднимется занавес, и вы увидите девушку, которой я собираюсь посвятить всю свою жизнь и отдать все, что есть во мне хорошего.

Четверть часа спустя под гром рукоплесканий на сцену вышла Сибила Вэйн. Да, она была чудо как прелестна — одна из красивейших девушек, которых доводилось видеть лорду Генри. Застенчивой грацией и робким взглядом она напоминала лань. Увидев переполнявшую театр восторженную публику, Сибила залилась румянцем, бледным словно отражение розы в серебряном зеркале. Она чуть отшатнулась, губы ее дрогнули. Бэзил Холлуорд вскочил и принялся аплодировать. Дориан Грей сидел неподвижно, как во сне, и не сводил с нее глаз. Лорд Генри разглядывал девушку в бинокль, бормоча: «Прелестно! Прелестно!»

Сцена представляла зал в доме Капулетти. Вошел Ромео в платье паломника, Меркуцио и их друзья. Оркестр вступил как мог, и танец начался. В толпе неуклюжих, убого одетых актеров Сибила Вэйн порхала, как существо из другого мира. Ее тело раскачивалось в танце, будто гибкий тростник. Изгибы белоснежной шеи напоминали лилию. Руки словно были выточены из слоновой кости.

При этом она оставалась до странности безучастной. При взгляде на Ромео она не выказывала ни малейшей радости. Несколько строк в коротеньком диалоге, которые ей нужно было произнести:

Святой отец, пожатье рук законно.
Пожатье рук — естественный привет.
Паломники святыням бьют поклоны.
Прикладываться надобности нет[15]

 —

прозвучали совершенно неестественно. Голос очаровывал, однако с точки зрения интонации слова звучали фальшиво. Эмоциональная окраска была выбрана неверно. В результате реплика вышла совсем безжизненной, страсть сделалась искусственной.

Наблюдая за игрой Сибилы, Дориан Грей бледнел на глазах. Он пришел в недоумение и встревожился. Друзья не осмеливались с ним заговорить. Им актриса показалась совершенно бездарной. Они ужасно разочаровались.

И все же они ждали сцены на балконе во втором акте, по которой оценивается всякая Джульетта. Если Сибила Вэйн провалит и ее, то она безнадежна.

При лунном свете девушка выглядела прелестно, однако ее нарочитая театральность становилась все более невыносимой. Жесты приобрели нелепую вычурность. Она переигрывала в каждой фразе. Красивейшую реплику: