Портрет лейтенанта

– Сначала только мой взвод. Они зашли с фланга. Потом двинулись дальше.

Чувствуя, как холодеет кровь в жилах, Николай Петрович подумал: «Ты виноват, сын мой!»

Присутствующие командиры отлично понимали все последствия, вытекающие из доклада лейтенанта. Им не нужно было долго и детально расследовать обстоятельства. Люди обстрелянные, они хорошо разбирались в боевых делах с полуслова. И поскольку лейтенант был несомненно виноват в разгроме фланга больше других, он и обязан ответить за случившееся. Все пытливо посматривали на командира полка: провинившийся-то - его сын. Как поступит майор?

Майор Теремов понял и вину сына и что выражали взгляды командиров. Он сознавал: колебаться нельзя. Оттого, как он сейчас решит, зависят и его честь и его доброе имя. И все же не ради всего этого, не ради сохранения своей чести и авторитета принимал он роковое решение. «Если не поступить решительно сейчас, то отступление будет продолжаться. Нужно будет прощать кого-то и завтра и послезавтра. Прощу я - простят другие. Все пойдет по-старому, и покатимся мы до Москвы и за Москву. Нет, нет, этого нельзя допустить! Нельзя щадить ни себя, ни тебя, Саша. Приказ «Ни шагу назад!» должен быть выполнен…»

Тяжелая борьба длилась в душе майора всего несколько секунд. Приняв решение, он тем же официальным тоном, что и прежде, задал сыну новый вопрос:

– Как могло случиться, что немцы свалились в вашу траншею неожиданно? У вас было организовано наблюдение?

– Да, наблюдатели были выставлены, но солнце на закате слепило им глаза. И потом, немцы раньше не наступали вечером…

– Доложили вы командиру роты о нападении, предупредили его об опасности? - жестко спросил Теремов.

Лейтенант опустил голову, он только теперь все понял. Понял не только то, что ему грозит, но главное, что действительно виновен в случившемся.

– Нет, я не оповестил командира роты, - тихо ответил Александр, - я не успел… У меня не было времени… Пришлось сразу стрелять… - Он вспомнил о Косогорове, но сказать о нем теперь было просто невозможно. Сочтут за трусость, за попытку выставить красноармейца виновником всего.

Лейтенант молчал.

– Значит, именно вы, лейтенант Теремов, подставили под неожиданный удар роту, а за ней батальон и весь полк, - сделал заключение командир.

Лицо его побледнело, на глазах у всех он осунулся.

Чувствуя, куда все клонится, батальонный комиссар Гопанюк попытался несколько облегчить вину лейтенанта:

– Наблюдение и у нас, на полковом КП, и у других командиров тоже оказалось не на должном уровне.

– За это с меня и с вас, Андрей Митрофанович, тоже спросят, - сухо бросил Теремов. Понимая, что отступления для него нет и каждая минута оттяжки только усугубит страдания его и сына на глазах у всех, Николай Петрович глотнул не хватившего вдруг воздуха и тихо, но слова ему казались оглушительными, проговорил:

– Командир комендантского взвода, арестуйте лейтенанта Теремова… Он будет расстрелян перед строем полка.

Пошатываясь, майор пошел в сторону. Командиры подразделений поспешили за ним. Они стали уговаривать, чтобы он изменил свой приказ. Минуту назад настороженно ждавшие, вынесет ли майор такой приговор, и, если не вынесет, готовые бросить ему в лицо свое презрение, они теперь забегали вперед и просили:

– Товарищ майор, нельзя же так…

– Товарищ майор, отмените!

Майор смотрел на них невидящими сухими глазами и тихо говорил:

– Как же быть с отступлением?

Командир первого батальона, пожилой капитан, недавно, уже во время боев, призванный из запаса, вдруг сорвал фуражку с головы, скомкал ее и крикнул в лицо Теремову:

– Да черт с ним, с отступлением. Все же восстановлено!

Теремов остановился, пристально и благодарно посмотрел в глаза капитана, положил ему руку на плечо, все так же тихо сказал:

– Иначе я поступить не могу. Не имею права. Нельзя иначе. Понимаете?

Майор Теремов ушел в палатку, желая скрыться от всех и наедине с самим собой разобраться в случившемся.

Но в этот день беды для него еще не кончились. Вскоре налетели немецкие пикировщики. Они шли волнами и долго бомбили участок, где так упорно отбивали все атаки гитлеровских наземных войск.

Во время этого налета была убита Лидия Максимовна.

Произошло это так. Командир роты, назначенный командиром батальона взамен погибшего, сразу же, как вернулся из штаба, разыскал Лидию Максимовну и без обиняков, понимая, что каждая секунда дорога, рассказал ей о приговоре, вынесенном ее сыну. Новый командир советовал ей поспешить к мужу и повлиять на него.

Оглушенная невероятным известием, Лидия Максимовна тут же побежала в штаб. Она не слышала ни воя пикировщиков, ни свиста бомб, ни взрывов. Она бежала спасать сына. Здесь и настиг ее осколок. Она упала и осталась лежать на земле, даже после смерти устремленная вперед, туда, где попал в беду ее Саша.