Портрет моего мужа

– Уже усвоил, что о некоторых фактах своей биографии стоит помалкивать, – камень лег на палец Юргиса. – У нас до сих пор многие слишком уж озабочены чистотой крови…

Искра силы, сорвавшаяся с пальца, исчезла в камне.

– Даже так…

– Это ты ошибаешься… дорогой, – сквозь зубы произнесла эйта Ирма. – Камни подобного размера…

– Около восьмидесяти карат, верно? К сожалению, я не настолько талантлив, как мой дед, а потому точно не определю. Но не менее восьмидесяти. Огранка удачна… для ваших целей.

Камень отпустили.

– А стоимость?

Юргис пожал плечами.

– В зависимости от того, сколько будет денег у тех, кто пожелает купить. На последнем аукционе розовый алмаз в пятьдесят три карата ушел за полтора миллиона крон. И было это, если не ошибаюсь, около ста лет тому. Сейчас он хранится в королевской сокровищнице, и по мнению моего деда изрядно прибавил в стоимости. Розовые алмазы и вправду редкость.

Вот как-то… неуютно мне стало под взглядом эйты Ирмы.

Юргис же развернул меня к столу и, коснувшись кончиками пальцев затылка, презадумчиво произнес:

– Вы слишком беспечны… будьте осторожней.

– Постараюсь.

Ответом мне был рассеянный кивок.

– И откуда камешек? – поинтересовалась Лайма, сжимая вилку так, будто она примеривалась, как половчее воткнуть ее в меня.

– Брат… дал поносить.

– Он, наверное, очень вас любит…

– Очень.

– Что странно, учитывая и вашу разницу в возрасте… и происхождение, – вилка воткнулась в тонкий ломтик ветчины, что заставило эйту Ирму поморщиться. Все же супруги ее сына были далеки от совершенства. – Не боитесь, что его свадьба… испортит такие идеальные отношения?

– Если испортит, значит, не такие и идеальные.

Я смотрела на еду.

Паштеты.

Горячий салат с кунжутным семенем и запеченной свеклой. Печень, тушеная в белом вине. Розовая ветчина, которую медленно сосредоточенно обгрызала Лайма. Ветчину, пожалуй, можно попробовать. Подсыпать что-либо в мясо затруднительно. А вот паштеты…

…или еще грибы в сливочном соусе.

Перепелки, запеченные в хрустящей корочке. Нет, мне придется обойтись чем-то попроще… яйца-пашот? С другой стороны, не стали бы они травить всю еду, это по меньшей мере нерационально.

Да и не отравы надо ждать.

Отрава – это пошлость, которую при расследовании могут и обнаружить. И тогда некрасиво получится. Нет, думаю, дело в сонном зелье, а оно… все известные мне сонные травы обладали характерным вкусом.

– Попробуй, – Мар наполнил мой кубок. – Вино с травами.

– Спасибо, не хочу.

– Оно сладкое…

Уверена в этом.

– У меня от вина голова болеть начинает, – произнесла я капризно, чем заслужила долгий внимательный взгляд. Его я выдержала и неловко пожала плечами. – В последнее время…

– Работаешь много.

– Приходится.

– Что еще делать сиротинушке, – отозвалась Сауле, выныривая из своего полусна, – как иначе заработать на бусики с камушками?

– Сауле, постарайся вести себя прилично…

– К слову, – тема нынешняя мне категорически не нравилась. – А где твой сын? И тот…рыжий… который секретарь?

Голос все-таки слегка дрогнул, и это не осталось незамеченным.

– Партнер, – мягко поправил Мар, правда, слегка поморщившись.

– Ага… и еще секретарь. И верная собачонка… гав-гав… не обольщайся, детонька, он тебе сколь угодно может хвостом вилять, но Марик прикажет, и разом отхватит руку. Или две.

Сауле перегнулась через стол, чтобы подвинуть к себе блюдо с грибами. Сунула в него ложку и, вытащив, облизала.

– Это невыносимо! – эйта Ирма прижала руку ко лбу. – Она это нарочно…

– А то…

– Сауле! – Мар отвел взгляд от меня.

И от камня.

– Что?

– Выйди из-за стола. И будь добра, когда в следующий раз решишь испортить всем настроение, подумай…

– Это ты подумай, братик… когда в следующий раз решишь загрести жар чужими руками. Я ведь не только… полезный ресурс, но и человек…

Сауле отправила в рот еще ложку грибов, икнула и закусила ломтем хлеба. Взяла еще один, кинула ветчины, сыра и только затем поднялась.

– Я, конечно, понимаю, что для тебя, кроме себя самого, людей не существует, но… постарался бы ты не быть такой сволочью, глядишь, и жить стало бы проще… а ты, мелкая, в следующий раз не хлопай ушами. Петь он всегда тебе напоет… о чудесном… наобещает с три короба, и будет обещать, пока не получит нужного… потом же…

Сауле выразительно провела пальцем по горлу.

– Сауле!

– Спроси у него… спроси, что случилось с Эленой Ригис… и при чем здесь твой рыжий.

Понятия не имею, кто такая Элена Ригис. А рыжий, он совсем даже не мой. И близко не мой.

…просто симпатичен.

Может же меня быть симпатичен человек? Единственный, к слову, более-менее вменяемый в этом доме и, начинаю подозревать, на острове тоже.

– Заткнись, – Мар поднялся.

Он медленно ступал, осторожно, будто крадучись. И появилось во всем его облике что-то до того хищное, что я подвинула к себе нож. Пусть туповатый из мягкого столового серебра, но все защита. Сауле икнула и, прикрыв рот ладонью, неискренне сказала:

– Ой… кажется, я проболталась. Но ничего, братец… ты ведь найдешь, что соврать… ты всегда находишь, что соврать…

Она сделала шаг назад и, едва не запнувшись о стул, покачнулась.