Портрет неизвестной

Времена изменились, началась перестройка. Финансирование научной работы стало нерегулярным и недостаточным, сотрудники НИИ начали лихорадочно искать способы подработки. Кто-то занялся мелкой коммерцией, кто-то сколотил шарашки и отправился на заработки в районы Крайнего Севера, а Олег Николаевич неожиданно открыл, что его любимое дело — краеведение — тоже может приносить какие-то, пусть небольшие, доходы. Он пристроился на радио — участвовал в передаче о малоизвестных уголках Петербурга, а со временем нашел турагентство, которое принимало туристов из-за границы, и водил небольшие группы немцев и англичан в Коломну и Новую Голландию, на остров Голодай и в другие экзотические уголки города.

Как выяснилось, английским языком он владел неплохо. И вообще, разговоры о его небольшом уме не имели под собой основания — просто до сих пор он занимался нелюбимым делом. Теперь же дела его пошли хорошо, и со временем он создал уже собственную турфирму.

А еще выяснилось, что знания о городе появились у Олега Николаевича не на пустом месте: его отец был крупным архитектором, в их доме были большая библиотека и коллекция старинных книг, посвященных ранней застройке Петербурга, а также старинных карт и планов нашего города.

Почему при таких корнях Савушкин не пошел по стопам отца, оставалось неразрешимой тайной. Возможно, это случилось из-за свойственной всем молодым страсти идти по жизни своим путем, наперекор родительскому мнению и воле. Или из-за нежелания расти в тени своего знаменитого отца.

Как бы то ни было, перестройка сослужила Савушкину хорошую службу — он нашел свое истинное призвание и с тех пор занимался исключительно краеведением, точнее — петербурговедением. Ну и турбизнесом — для денег.

На радио у Савушкина теперь была своя собственная передача, она называлась «Маленькие тайны большого Петербурга». Ко всем его несомненным достоинствам, у Олега Николаевича оказался еще и очень подходящий голос — мягкий, бархатный, с приятными доверительными интонациями, так что в часы его передачи аудитория радиослушателей заметно вырастала.

Надежда машинально включила радио и — надо же случиться такому совпадению! — услышала знакомый голос. Тот самый бархатный баритон Олега Николаевича Савушкина. Ну, Надежда давно заметила, что события всегда происходят парами, как будто их притягивает друг к другу неведомая сила.

— …Тут же, на Выборгской стороне, — говорил Олег Николаевич, — рядом с Сампсониевским собором, находится самое старое кладбище нашего города. На этом кладбище похоронены заговорщики времен императрицы Анны Иоанновны — Волынский, Еропкин и Хрущев…

Надежда выключила радио — иначе, заслушавшись Савушкина, она рисковала забросить все остальные дела.

Надежда с Олегом Николаевичем не состояла в близкой дружбе — он был старше ее лет на пятнадцать и вообще не отличался особой общительностью. К тому же они не виделись много лет, так что никаких контактов его у нее быть не могло. Но зато у Надежды была старинная приятельница Милка Родионова. С Милкой они подружились на работе, она трудилась секретаршей в отделе, где двадцать лет проработала и сама Надежда. Образование у нее было инженерское, но как-то не пошло у нее это дело, как Милка сама говорила — мозгов не хватило.

После перестройки у Милки случилась личная неприятность — ее бросил муж, так что пришлось искать работу поденежнее. Она уволилась из института, но с Надеждой связи не потеряла, и как-то Надежда здорово помогла Милке выкрутиться из очень неприятной истории.

Потом муж к Милке вернулся, и она устроилась программистом-надомником, поэтому имела много свободного времени.

Обладая очень общительным характером, Милка знала все обо всех знакомых, когда-то работавших в НИИ, кто поменял работу, кто квартиру, кто жену или мужа, кто город или вообще страну проживания. Кто развелся, кто женился снова, у кого дети, у кого уже внуки.

Нужно звонить Милке, решила Надежда. Хоть это и надолго, но без нее не обойтись.

Милка ответила сразу, у нее телефон всегда под рукой. Надежда выслушала последние сплетни про общих знакомых, посетовала, что времени нет встретиться и посидеть где-нибудь, и только потом перешла к делу.

— Есть у тебя телефон Олега Николаевича Савушкина? — спросила она как бы между прочим.

— А тебе зачем? — тут же отреагировала Милка.

— Да понимаешь… тут один знакомый у Саши… в общем, что-то ему нужно узнать…

— Надежда, ты врешь! — сказала Милка. — Это не мужу твоему, а тебе Савушкин нужен. Снова что-то разведываешь?

— Милка… — строго начала Надежда, — мы же договорились.

— Молчу! — открестилась Милка. — Но ты потом сама расскажешь, ладно?

— А телефон-то дашь?

— Телефона у меня нет, но я достану… — протянула Милка, что-то прикидывая про себя, — ты помнишь Ксюшку Птицыну? Лаборанткой в соседнем секторе работала недолго?

— Такая… маленького роста, ее еще Пташкой звали?

— Точно! — обрадовалась Милка. — Надежда, ты небезнадежна в смысле памяти!

— А то, — обиделась Надежда.