Портрет Оливии

– Надеюсь, что Стокгольмского синдрома не будет? – зачем-то спрашивает она, а мне очень некстати вспоминается, как напряглись мышцы Мэтта, когда он оттолкнул Ларри. Может быть, он действительно не такой плохой, каким хочет казаться?

Глава 3

Несколькими часами ранее.

Мэтт

Когда нас с Ларри вызывают к директору по одному, я уже знаю, что меня там ждет. У меня было с десяток таких взбучек и даже не от одного директора, а этот мистер Смит при знакомстве и вовсе показался мне слабаком, несмотря на высокий рост и шкафоподобную фигуру. Что он может сделать? Максимум – выгонит из школы. И такое бывало. Ничего нового.

А вот Ларри не разделяет моего спокойствия. Он нервничает и мечется, словно загнанный зверь.

– Это Оливия нас заложила! – вопит он. – Надо было сразу ее припугнуть!

– Да успокойся ты, – говорю я. – Рано или поздно это должно было произойти.

– Но не на первой же партии!

– Да чего ты дрейфишь, у них нет никаких доказательств. Мы были в слепой зоне камер. И вообще говори, что ты просто мимо проходил, а остальное я разрулю.

Ларри смотрит на меня, как на ненормального.

– Я ей все равно отомщу, – рычит он. – Подловлю вечером в бассейне, будет знать!

– Забудь, – отмахиваюсь я. – Вот за такое тебе точно влетит! А может это вообще была Молли?

Тут подает голос Кевин, который во время нашей небольшой перепалки молча пялился в учебники.

– Молли не могла вас заложить! Сами виноваты, и нечего на девчонок валить.

– Че ты вечно за нее заступаешься? – злится Ларри. – Она все время тебя динамит!

– Успокойся, – одергиваю соседа, а сам пялюсь на Кевина.

Он изначально был против нашей затеи немного подзаработать, но помешать не мог, поэтому предпочел не вмешиваться. Хотя кто его знает. Я внимательно наблюдаю за мимикой парня, но он ничем не выдает и капли волнения.

***

Когда Ларри в бешенстве выскакивает из кабинета директора, я спокойно поднимаюсь с кресла в приемной и подхожу к двери, которую боятся все провинившиеся ученики пансиона.

– Мистер Смит? Можно? – спрашиваю.

– Входи, Мэттью, – злобно цедит он, покручивая увесистый перстень на безымянном пальце.

Мистер Смит походит скорее на охранника, нежели на руководителя. Высокий, широкий в плечах, склонный к полноте, но удерживающий вес на грани. Его массивные ладони смотрятся нелепо на директорском столе, заваленном бумажками.

– Ты всего несколько недель у нас, а уже попался, – он сверлит меня взглядом – проверка на вшивость. Я знаю этот прием.

– Не понимаю, о чем вы, – спокойно отвечаю, усаживаясь в кресло напротив директорского стола, хотя мне не предлагали присесть, и легкомысленно закидываю ногу за ногу.

Остается только закурить. От этой мысли я непроизвольно слегка улыбаюсь. Мистер Смит замечает это.

Мое наглое поведение бесит его. Он краснеет на глазах, начинает дышать отрывисто и вполне предсказуемо переходит на крик. Я, как обычно, «выключаю звук» и жду, пока этот гневный директорский припадок закончится.

– Ты хоть понимаешь, какой будет урон репутации школы, если я заявлю на тебя? – разбираю я вопль директора.

Понимаю другое – единственное, что заботит мистера Смита – это репутация его элитного пансиона. Он не хочет разбираться, был ли факт торговли травкой, главное, чтобы об этом никто не узнал. Впрочем, ничего неожиданного. Еще один директор-лицемер.

В итоге я отделываюсь наказанием: запретом на целый месяц уезжать из школы. Вместо отдыха мне придется выполнять какие-то работы в выходные и посещать среди недели дополнительный факультатив на выбор. Изощренный попался директор. Зря я его недооценивал. Лучше б сразу исключил. Вот бы отец взбесился.

Я выхожу из кабинета с той же невозмутимостью, с которой заходил, и встречаюсь в приемной директора с миссис Смит. В ее взгляде читается укор, но мне плевать.

– Какие у вас тут можно взять дополнительные предметы? – спрашиваю.

Она протягивает мне список. Я быстро пробегаю взглядом и фыркаю:

– Изобразительное искусство? В выпускном классе? Вы серьезно?

– Да, – отвечает она неожиданно мягко вопреки своему взгляду. – Почему бы и нет? Не все же станут юристами, как ты, Мэтт. Миру нужны и музыканты, и художники…

Я морщусь при упоминании своей будущей профессии, которую за меня выбрал отец.

– Да понял я, понял, – говорю.

– Ты рисуешь? – зачем-то спрашивает она.

Я действительно рисовал в начальной школе, и очень даже хорошо, пока отец не решил, что это просто забава и точно не для мальчиков. Вместо этого он отправил меня на бокс. И сейчас я смотрю на список предметов, рассуждая, что лучше: пару уроков изобразительного искусства или актерское мастерство и прочая муть. В моих глазах рисование явно выигрывает.

– Рисовал в детстве, – отвечаю я. – Как и все.

– Ну, вот сходи, – уже совсем мягко произносит женщина, протягивая мне расписание факультативов. – Можешь всем говорить, что это я выбрала курс за тебя.

Она понимающе улыбается, а я не могу понять, почему она так ко мне относится, ведь я ДОЛЖЕН БЫТЬ НАКАЗАН.