Портрет смерти. Холст, кровь

Дорожку тщательно утоптали, она петляла между глыбами камней и зарослями рослого кустарника. Когда мы выпали на пляж, плотное облако, похожее на кляксу, миновало луну, и природу озарило желтоватое мерцание. Огромная вздымающаяся масса воды, испещренная тусклыми звездочками… Волны, шелестя, набегали на берег, дробились где-то в стороне о камни, шипела пена. Берег частично песчаный, частично каменный, слева какие-то причудливые зубцы. Каменные островки вереницей убегали в море. При свете дня тут, наверное, такая красота, что глаз не оторвать…

– Ух, ты… – сказала Варвара. – Неужели это все наше?..

Я крутил головой. Море и часть береговой полосы неплохо освещались. Но скоро подбежит и закроет луну еще одна клякса. Не подвергаюсь ли я паранойе на старости лет?

– Слушай, – Варвара подозрительно себя охлопывала, – ты не знаешь, почему у мужчин купальные костюмы называются плавками, а у женщин – купальниками?

– Знаю, – ответил я. – Потому что мужчины плавают, а женщины купаются. А ты чего спросила?

– Я без купальника…

– Ну, надо же, катастрофа, – всплеснул я руками. – То-то я не видел тебя без купальника. Я вообще тебя никогда в купальнике не видел.

Этой фразы оказалось достаточно. Варвара сбрасывала с себя предметы туалета, как солдат перед отбоем под суровым оком старшины.

– Я становлюсь такая толстая, – бормотала Варвара. – Скоро ни в одну резиновую лодку не влезу…

Она не стала полчаса пробовать воду, разбежалась навстречу волне и с воплем:

– Раевский, карауль меня! – вонзилась в волну, как пуля в мягкую плоть, всплыла через мгновение, махнула мне рукой, что еще живая, вразмашку поплыла от берега. Поднырнула под девятый вал (смотреть на это было откровенно тошно), опять мелькнула на поверхности…

Я лежал на песочке в трех шагах от воды, курил, пускал колечки в небо, когда она на четвереньках вылезла из моря, рухнула где-то рядом. Я осмелился посягнуть на тактильный контакт. Рука не встретила сопротивления. Кожа у Варвары была покрыта мурашками.

– Иди сюда, – сказал я. – Здесь рубашка расстелена. Вредно голышом валяться на песке.

– А может, не надо? – неуверенно спросила она. – Стоит ли увеличивать энтропию во Вселенной?

Не знаю, любил ли я Варвару, но в эту теплую ночь она прочно воцарилась в моем сердце. Мы катались по песку, ласкали друг дружку, позабыв, что кругом враги. Вбежали в море, оно отбило нас к берегу волной, на этом мое купание закончилось. Я выкатился на песок, прокричал, что с меня довольно, развалился на рубашке. Варвара кричала, что я слабак, что такого моря мне больше нигде не увидеть, уплывала за «буйки». А я лежал, ни о чем не думал…

Удар пришелся по касательной. Я дернул головой, когда в шею вонзился комар, шлепнул по шее ладошкой. Не знаю, это ли меня спасло. Второй удар был слабее, но все равно чувствителен: вспыхнул висок, меня поволокло в звенящую черную даль…

Приказ сверху: очнись, дубина! Я заколотил кулаками по песку. Кто-то убегал от меня к морю. Прыжок – человек нырнул в воду. Его подняло на волне, он яростно работал руками. Видно, решил, что я уже обездвижен, со мной можно разобраться позднее, ведь я не один…

Варвара! Я сбросил болезненный дурман, зарычал, подпрыгнул. Земля помчалась из-под ног, я рухнул, кое-как поднялся, но снова ноги расползлись, я упал на колени, засеменил на четвереньках, врубился в набегающую волну…

Когда я всплыл, две головы уже сближались. Одна из голов уверенно мчалась к другой, а Варвара явно пребывала в замешательстве. Сомневалась, я ли это…

– Варвара, берегись!

Вода хлынула в горло. Я чуть не захлебнулся. Всплыл, шлепая руками, погреб в открытое море. Истошно завопила Варвара – этот сумасшедший вцепился ей в волосья, потащил ко дну. Она отбилась бы в обычной ситуации, но сейчас, когда ждала одного, а друг оказался вдруг…